Ричард Длинные Руки – фюрст. Гай Юлий Орловский

он мрачно, – там хороший строевой лес. Надо взять пару стволов, этого хватит.

      Матрос умчался, я спросил с удивлением:

      – Это такая короткая буря потрепала так сильно?

      Он покачал головой.

      – Нет, потрепал переход через океан. На обратный переход сил не хватило бы и нашим двум кораблям, но для каботажного плавания вдоль берега мы еще можем некоторое время… Вот и перевозили рыцарей из Вестготии. А этот шторм повредил то, что уже и так требовало ремонта.

      – Да, – сказал я с чувством, – понимаю. Раньше полагал, что моряки в море только и делают, что лежат на палубе под солнышком или проигрывают штаны друг другу в кости.

      Он ухмыльнулся.

      – Многие так думают.

      На палубе был стук ног, крики, шлюпку опустили на воду. Помимо гребцов, вооруженных топорами и пилами, по веревочной лестнице слезли и двое плотников.

      Я кивнул Ордоньесу.

      – Дорогой адмирал, скоро увидимся!

      Он крикнул вдогонку:

      – Вы… тоже?

      – А как же, – ответил я.

      Он сказал с досадой:

      – И чего я спрашивал?

      Я сбежал на палубу и взялся за веревочную лестницу, но дорогу загородил Юрген.

      – Что тебе? – спросил я с удивлением.

      Он заметил мрачно:

      – Вообще-то не по рангу вашей светлости лично высаживаться на берег. Это умаление его достоинства.

      – Так я же не цветочки нюхать иду!

      – Тем более, – возразил он. – Вы – главный, а на берегу может быть всякое…

      – Что?

      – Не знаю. Чужой берег. Совсем чужой. Разве не чувствуете?

      Я пожал плечами.

      – Чувствую. Но что делать, я больше других готов ко всякому. Если что случится… у других шансов вернуться еще меньше.

      Он проворчал:

      – Ваша светлость, нас много, вы – один… такой. Вас надо беречь. Если с вами что случится, нам всем придется несладко.

      Голос его был грубый, смотрит раздраженно и сердито, но что-то отечески заботливое я вдруг увидел и ощутил в его огромной взъерошенной фигуре.

      – Мы все вернемся, – заверил я тепло. – По возможности, целыми.

      Меня ждали в качающейся лодке, Мишель оттолкнулся веслом от корпуса корабля, все выждали пару секунд и разом, как одна гигантская сороконожка, опустили длинные лапы весел.

      Лодка укоряющимися рывками начала отдаляться от корабля, весла врезаются в воду красиво и почти одновременно.

      – Греби дружнее! – прокричал Юрген. – Это какой у нас остров в океане по счету?

      Мишель ответил угрюмо:

      – Я умею считать только до десяти…

      – А я до трех, – ответил ему в тон один из матросов.

      – А я вообще не умею, – сказал Юрген и добавил хвастливо: – Мой козырь выше!

      Весла равномерно врезаются в воду, лодка двигается сильными толчками, но не успевает ослабеть инерция первого, как новый рывок, еще и еще, далекий отсюда берег начинает наконец-то приближаться, вырастать в размерах.

      Берег с этой стороны высок и