Грюнвальдское побоище. Русские полки против крестоносцев. Виктор Поротников

сколь ныне ягод в лесу! Было бы у нас четыре корзины, и те наполнили бы.

      – Это где же вы побывали? – промолвила Мирослава. – Неужто до лухариной пади добрались?

      – Нет, матушка, – ответил Мирославе ее сын, – мы дальше Сухого озера не заходили.

      Сыну Мирославы было двадцать лет, это был высокий широкоплечий юноша с густыми светло-русыми вьющимися волосами, с небесно-голубыми глазами. Он был одет в замшевую длинную рубаху и суконные темные порты, заправленные в короткие сапоги без каблуков.

      Дочери Мирославы было семнадцать лет, она совершенно не походила на своего брата. У Ольги были серо-голубые очи, опушенные столь длинными ресницами, что из-за этого цвет ее глаз казался скорее светло-карим. Черные волосы Ольги были заплетены в длинную косу. В чертах ее лица явственно проступало смешение кровей – славянской через ее мать и одного из поволжских племен: отец Ольги был наполовину черемисом. Ростом Ольга была на целую голову ниже брата. Она была прекрасно сложена, унаследовав от матери округлые полные бедра, тонкую талию и пышную грудь.

      Архип ответил на приветствие Горяина и Ольги таким цветистым выражением, каким обычно приветствуют детей княжеских или боярских, чем даже слегка смутил брата и сестру.

      – Почто это ты, Архип Семеныч, возвеличиваешь нас с Горяшей, – со смущенной улыбкой обратилась к тиуну Ольга. – Мы ведь люди простые, не имовитые.

      – Кто-то не имовитый, это верно, – с таинственной полуухмылкой проговорил Архип, – А кто-то достоин лучшей одежки и лучшей доли… Но не ведает того.

      Брат и сестра недоумевающе переглянулись.

      – Ступай-ка прочь отсюда, Тумарь! – рассердилась Мирослава. – Не о чем нам больше толковать! На ночлег я тебя все равно не пущу, тесно у нас в избе.

      Архип отвесил Мирославе поклон, бормоча извинения, и тут же покинул двор вдовы-охотницы вместе со своими гриднями.

      – На что это тут намекал Архип Семеныч? – промолвил Горяин, глядя на троих всадников, удаляющихся в сторону дома деревенского старосты. – Я что-то ничего не понял.

      – И я ничего не поняла, – вставила Ольга, теребя мать за руку.

      – Не обращайте внимания, милые, – небрежно обронила Мирослава. – Тумарь умником прослыть хочет, вот и пытается говорить загадками. Берите корзины, идемте в избу. Ужинать пора.

* * *

      Мирослава полагала, что своей непреклонностью и неприступностью надолго отбила желание у боярского тиуна ворошить прошлое, но не тут-то было.

      Хитрый Архип, зная людские слабости, решил подобраться к вдове-охотнице совсем с другой стороны.

      Остановившись в доме сельского старосты, тиун уже на следующий день стал вызывать к себе по одному местных мужиков-недоимщиков, ведя с каждым задушевную беседу. Так продолжалось несколько дней.

      Однажды Мирославу остановил прямо на деревенской улице сельский староста Карп. Это был довольно въедливый старичок, который, несмотря на преклонные лета свои, имел отменную телесную крепость.