Каюсь. Том 2. Полина Александровна Раевская

зверя, иначе за себя не отвечаю. Но алкоголь еще сильнее распаляет меня.

      К тому моменту, как я подошел к туалету, где Янка наверняка пряталась от меня, я уже был не просто под градусом, я был «в хлам».

      Чуть ли не с ноги открываю дверь в дамскую комнату и сразу же вижу ее, поправляющую макияж. Она вздрагивает, резко поворачивается, из дрожащих рук выпадает пудра и с глухим ударом разлетается на полу. Но ни я, ни Чайка не обращаем на это внимание. Захлопнув за собой дверь, нетвердым шагом направляюсь к побледневшей Янке. Она не двигается, следит за мной напряженным взглядом и учащенно дышит.

      – Что тебе нужно? – холодно спрашивает, как только я подхожу достаточно близко.

      – Да вот стало любопытно: почем сейчас «любовь», – насмешливо отзываюсь, продолжая медленно, словно хищник, приближаться к ней.

      –Цена слишком высока, не потянешь, Гладышев. – иронично замечает она, наигранно улыбнувшись, взяв себя в руки.

      –Уверена?– приближаюсь почти вплотную, отчего она тут же меняется в лице, маска невозмутимости вновь на мгновение слетает, что вызывает у меня довольную улыбку.

      – Ты, кажется, не в курсе моих возможностей, малыш, – шепчу, едва сдерживаясь, когда ее прерывистое дыхание касается моей разгоряченной кожи.

      –Я как раз- таки в курсе, поэтому и говорю – не по карману тебе, Олеженька!– снисходительно сообщает она, дерзко ухмыльнувшись, а меня с ума сводит ее чувственный оскал, вызов в голубых глазах и весь этот бунтарский дух, что на краткий миг даже забываю о своей ярости.

      –Интересно, что может быть не по карману МНЕ из того, что по карману простому юристику?– издевательски осведомляюсь, не сводя голодного взгляда с ее губ, которые она тут же сурово сжимает, заметив мой повышенный интерес.

      –Ты так и не понял, Гладышев, все, что можно купить за деньги уже дешево!– цедит презрительно, отталкивая меня от себя, но я еще сильнее вжимаю ее в бортик раковины.

      – Вот как?! Ну, просвети меня, что нужно, чтобы ты раздвинула свои ножки, уж больно любопытны расценки, – начинаю я вновь звереть при мысли, что она позволила лапать свое тело тому жирному ублюдку.

      –Любить меня, уважать, ценить, боготворить! – чеканит она яростно, сверля меня гневным взглядом. – Из перечисленного ты ни на что не способен. И уж тем более, ты не в состоянии сделать меня женой и матерью, а это и есть мои «расценки». И на меньшее я не согласна! Так что убери свои грязные руки, пьяная скотина, и не смей ко мне прикасаться!

      Меня эта бравада настолько вывела из себя, что я не выдержал, прижался к ней вплотную и, обхватив ее пылающее от ярости лицо, сдавил щеки, заставляя рот раскрыться.

      –Я буду тебя касаться так, как хочу, и когда хочу вот этими самыми руками, и ты мне слова не скажешь!– цежу ей прямо в лицо, едва касаясь ее губ. – А этот дешевый пафос оставь для идиотов, вроде того, что ждет тебя в зале. До чего же ты опустилась! Или он, наверное, единственный, кто готов такой шлюхе, как ты заплатить подобную… – я не успеваю договорить, оглушительная пощечина останавливает