Любовница капитана. Роксана Гедеон

то он ошибся. Это лето изменило меня. Находясь рядом с королевой и пережив с ней ее горе, я чувствовала, что повзрослела. Не то чтобы мужчины вовсе не интересовали меня, нет, но я сейчас хотела чего-то более значимого, чем просто постель и любовные схватки, похожие на случки.

      –– Поэтому вы заставили дожидаться меня, – констатировала я слегка насмешливо.

      –– Женщине ожидание куда более к лицу. Пример тому – Пенелопа. Разве нет?

      –– И вы явились, как Одиссей, разогнать всех женихов? – спросила я, саркастически прищурившись.

      –– Дьявольщина, они уже появились? Впрочем, я даже не сомневался. И вы не сомневайтесь: они будут разогнаны. Может, я не буду так жесток, как Одиссей, но от них возле вас и следа не останется, будьте спокойны.

      Завладев моей рукой, он слегка сжал мое запястье:

      –– На самом деле, дорогая, я хочу отбить вас у мужа. – И добавил после паузы, заметив, как удивили меня эти слова: – Хотя бы на время. Как тогда… Зимой.

      Я молчала, разглядывая его. Он был так же высок и силен, как прежде, двигался с той же завораживающей звериной грацией, которая заставляла многих женщин напрягаться в его присутствии и не сводить с него глаз. Однако его наряд… Честно говоря, я впервые видела капитана в гражданском платье. Вот именно что не в придворной, аристократической одежде, а в той, в которую одеваются обычные прохожие на улице. Нельзя было не удивиться: его мощный торс моряка был скрыт под костюмом какого-то мелкого клерка. Синий суконный камзол с двумя рядами пуговиц, жилет с вертикальными красными полосами, серые кюлоты, белые чулки, туфли с медными пряжками, скромный белый галстук без кружев… Он был даже без шпаги.

      –– Вы похожи сейчас на адвоката, Франсуа.

      –– А, вас удивляет мой костюм? Депутату не мешает быть чуть-чуть похожим на сословие, от которого его избрали. – Он улыбнулся: – Но не бойтесь, я не чиню перья за конторкой и не ношу в кармане чернильницу.

      Я тоже улыбнулась, но, честно говоря, все это мне не очень нравилось.

      –– На самом деле, Сюз, вы своем добровольном заточении очень отстали от жизни. Вас пора забрать отсюда. За этим я и приехал.

      –– Какой обман… Вам столько времени не было до меня дела…

      –– Я был занят. Думаю, не надо рассказывать, сколько всего произошло за эти дни. Однако все дела когда-то надоедают, и я хочу увезти вас в Париж. Ваш муж наверняка на службе в своем полку, и мы сможем провести вместе славную неделю. Помните, дорогая? В вашем доме, из которого я как-то ночью так ловко убегал…

      –– О Господи, неделю! Неужели вас так надолго отпустят из Собрания?

      –– К черту Собрание на эти дни! Если я пропущу десяток заседаний, мир не рухнет. Нам надо побыть вдвоем. Посетить старину Джефферсона. Он сейчас пакует чемоданы, готовится уехать из Франции. Хочу побывать у него вместе с вами, тем более, что он много о вас спрашивал…

      Его слова о бегстве из отеля д’Энен волей-неволей пробудили во мне воспоминания. Это было зимней январской ночью; Франсуа бежал