Собрание сочинений. Том 13. Между двух революций. Андрей Белый

Читать онлайн.
Название Собрание сочинений. Том 13. Между двух революций
Автор произведения Андрей Белый
Жанр Поэзия
Серия
Издательство Поэзия
Год выпуска 1935
isbn 978-5-91349-085-8



Скачать книгу

от этого я начинал страдать до раскрытия зубного нерва, хватаясь за щеку; лицо оживлялось гримасами орангутанга: гримасами боли; а хищный тигр Бакст, вспыхивая глазами, подкрадывался к ним, схватываясь за кисть; после каждого сеанса я выносил ощущение: Бакст сломал челюсть; так я и вышел: со сломанной челюстью; мое позорище (по Баксту – «шедевр») поздней вывесили на выставке «Мир искусства»; и Сергей Яблоновский из «Русского слова» вскричал: «Стоит взглянуть на портрет, чтобы понять, что за птица Андрей Белый». Портрет кричал о том, что я декадент; хорошо, что он скоро куда-то канул; вторая, более известная репродукция меня Бакстом агитировала за то, что я не нервнобольной, а усатый мужчина.

      Однажды, войдя в гостиную Мережковских, – увидел я: полуприсев в воздухе, улыбалась мне довольно высокая и очень широкая, светловолосая, голубоглазая и гладколицая дама с головой, показавшейся очень огромной, с глазами тоже очень огромными; и тут же понял: она не стояла, – сидела на диване; а когда встала, то оказалась очень высокой, а не довольно высокой и только довольно широкой, а не очень широкой; это была Серафима Павловна Ремизова, супруга писателя.

      Рядом с ней сидел ее муж с короткими ножками, едва достающими до пола, с туловищем ребенка в коричневом пиджачке, переломленном огромной сутулиной, с которой спадал темный плед; огромная в спину вдавленная голова, прижатая подбородком к крахмалу, являла собой сплошной лоб, глядящий морщинами, да до ужаса вставшие космы; смятое под ним придаток-личико являло б застывшее выражение ужаса, если бы не глазок: выскочив над очком, он лукавил; носчонок был пуговка; кривились губки под понуро висящими вниз усами ту-ранца; бородка – клинушком; щеки – выбриты; обнищавший туранец, некогда торговец ковров, явившийся из песков Гоби шаманствовать по квартирам, – вот первое впечатление.

      Гиппиус рукою с лорнеткою соединила нас в воздухе:

      – «Боря, – Алексей Михайлович! Алексей Михайлович, – Боря!»

      Ремизов встал с дивана и, приговаривая, засеменил на меня; он выставил руку, совсем неожиданно сделав козу из пальцев:

      – «А вот она – коза, коза!»

      Но, подойдя, он серьезно и строго мне подал холодную лапку:

      – «Алексей Ремизов».

      И, встав на цыпочки, под подбородок, блеснул очком:

      – «А я-то уже вот как вас знаю».

      С тех пор автор романа «Пруд» высунут мне из-за каждой спины каждого посетителя журфиксов Розанова, Бердяева, Вячеслава Иванова; вот Бердяев, сотрясаясь тиком, обрывает речь и жадно хватает воздух дрожащими пальцами; Ремизов, выставись из-за него, – мне блистает очком; и делает «козу»; а вот он, – сутуленький, маленький, – в том же свисающем с плеча пледике (ему холодно), выбравши жертвой великолепноглавого Вячеслава Иванова, – таскается за ивановской фалдой; куда тот, – туда этот; пальцем показывает на фалду:

      – «У Вячеслава Иваныча – нос в табаке… У Вячеслава Иваныча – нос в табаке…»

      Это тонкий намек на какое-то «толстое» обстоятельство: экивоки, смешочки писателя, взявшего на себя в этом обществе роль Эзопа, – всегда не случайны: