Она сказала: ко мне приходил Ваш дубль и у нас был секс. Григорий Аркатов

снова, здравствуйте…

      Так я в третий раз взялся за упаковку куриных яиц. И на этот раз было твердое намерение не отступать и не сдаваться, потому как желудок выдавал очень неприятные позывы и сигналы.

      Секунд через десять сковорода разогрелась и я разбил первое яйцо.

      – Что вы думаете по поводу эмансипации?

      – Одно слово – бред!

      – Почему же так категорично?

      – Отсутствие связи с внутренней сутью…

      Пока я разбивал остальные яйца, радио-подкасты резко перешли из формата оживленной беседы в один сплошной негатив. А ведь должны были служить мне в качестве удобного нейтрального фона.

      – Вы не перегибаете?

      – В этом весь смысл.

      – О чем вы?

      – Хочу заткнуть всех грёбаных баб за пояс.

      Я накрыл сковороду крышкой. Нужно было выждать две-три минуты.

      – И это всё?

      – А чего вы хотите?

      – Ну я не знаю…

      – Когда узнаете, сообщите.

      Несоответствие желаемого и действительного стало категорически очевидным и неприемлемым. В связи с чем я выключил трансляцию от греха подальше.

      «Как-то чересчур депрессивно. Видимо не только у меня день сегодня не задался».

      Я сел на стул.

      Немного поразмышлял, а потом яичница созрела. Я переложил её в тарелку и поставил на стол. Отдельно нарезал хлеб, колбасу и сыр. Налил в стакан молока. Взял вилку и начал есть.

      «Вкусно», – сообщил мозг.

      Ещё бы… для себя старался.

      Когда и тарелка, и стакан опустели, мне стало скучно. Я посмотрел по сторонам в поисках веселья. Но в скромной квартирке без излишеств ему не было места. И тогда я вспомнил кое-что интересное.

      «Письмо».

      Войдя сегодня в подъезд, я на всякий случай проверил почтовый ящик. В нем среди кучи ненужного рекламного барахла я обнаружил конверт на своё имя, прибывший из глухой российской глубинки.

      «Странно», – подумал я тогда.

      Рука сунула конверт в рюкзак. Далее я о нем благополучно забыл. Однако сытый желудок пробудил мою память, и я с ожившим интересом метнулся к рюкзаку.

      «Что у нас там?»

      На этот раз я прочитал информацию на конверте более внимательно.

      Мой адрес, мои имя и фамилия.

      Но кто мог написать мне из деревни Буйки Брянской области?

      Был и другой, куда более важный вопрос: откуда некая Анна Хлопова может знать мой адрес? Ведь на самом деле адрес не мой, а моих друзей, что пустили меня к себе пожить на то время, пока сами они отрываются на Шри-Ланке.

      Я вскрыл конверт.

      «О… теперь всё понятно».

      Всё прояснилось по первым фразам рукописного текста.

      «А я-то подумал что за чудо?»

      Я не знал Анну Хлопову. И в то же время я был с ней знаком. Только для меня привычней было имя Эва. Из письма стало ясно, что это был псевдоним. Ненастоящее имя, как и всё прочее в этой девушке.

      «Мне казалось, что ты другой…», – писала она.

      И это была очередная манипуляция с её стороны. Неумная и недальновидная.

      Я не захотел читать дальше. Захотелось уничтожить