Синдром Деточкина. Петр Ингвин

жить по тем принципам, которые считаешь правильными, и учить окружающих жить так же. В этом твое предназначение. Борис умеет смотреть вперед, поэтому он хочет, чтобы ты мог сразу окунуться в работу. Теперь вы соратники, и он очень надеется на твою помощь.

      Мой голос дрогнул:

      – Я не подведу.

      В горле возник комок.

      – Вот и отлично, – улыбнулась Жанна. – Тогда…

      Она выхватила у меня ключи, отперла дверь и распахнула настежь. В нос ударило запахом свежего ремонта.

      Я стоял столбом, не в состоянии что-либо предпринять. Жизнь слишком ускорилась, мысли не поспевали за взятым темпом. Еще час назад мне оформляли документы, полчаса назад я радовался открывшимся пространствам и летнему солнышку. Нельзя вываливать на человека столько и сразу. Психика – как Восток, то есть дело тонкое, с ней надо обращаться осторожно, иначе…

      Лукавый прищур Жанны не оставлял сомнений, что очередное «иначе» уже на подходе:

      – По поверьям, первой в новый дом нужно пустить кошку.

      К чему это она? В легком замешательстве я огляделся. Кошек не было. Неужели у нее в сумочке помещается еще и…

      Нет. Жанна изящно прогнулась, грудь, сводившая с ума уже своим присутствием в одной со мной Вселенной, выпятилась, а роскошная попка оттопырилась.

      – Мурррр… – прозвучало сладко и, если сказать мягко, неожиданно.

      А если не смягчать, то просто вогнало в ступор.

      Чуть отвернувшись, но косясь на меня шалопутными глазищами, спутница медленно опустилась на четвереньки. Прямо на бетонный пол, голыми коленками и нежными ладонями.

      Я стоял, пришибленный обстоятельствами и совершенно не готовый к подобному повороту сюжета, и всей собранной в кулак волей строил внутреннюю стену между собой и реальностью…

      Эта стена отказываясь возводиться и рушилась. Сердце обмерло. Душа натянула защитное одеяло по самые глаза, прячась от происходящего… но не желая пропустить продолжения.

      Грациозно переставляя конечности, моя кошечка миновала порог и двинулась дальше по коридору. Искушающие бедра раскачивались вверх-вниз, вправо-влево, снова вверх-вниз и вправо-влево, все выпуклее, все нахальней и (неужели?!) приглашающе…

      Ноги сами внесли меня следом. Это было последнее, что я помню, прежде чем провалиться в мир без мыслей.

      Потом мы сидели, переплетясь коленями, в наполненной ванне и изучали друг друга бегавшими по коже пальцами – словно соревновались, кто больше выльет на другого ласки и нежности. Ванна, пар, напарница со всеми девичьими прибамбасами – мягкими, уютными, доступными рукам и не рукам…Отсутствие чужих взглядов и распорядка… Что это, если не материализовавшееся счастье? Многие, с кем довелось сидеть в изоляторе, ради одного такого вечера согласились бы на полноценный срок.

      Жанна вдруг прыснула в ладонь:

      – Тебе очень из-за меня досталось? Я говорю про день нашего знакомства, когда ты пустил помыться.

      – За что? Я не совершил ничего, что не укладывалось в рамки человеческой взаимопомощи. Людмила