Фрикен Бок. Ироничные рассказы. Елена Касаткина

жидкостью себе под ноги. – Наливай.

      Пятый литр допивали на автомате. Торопились оба. Тошнота набирала обороты, и первым не выдержал Вадька. Допив последний стакан, вернее банку, он тут же сполз с пластиковой катушки, которая служила ему сиденьем и, встав на карачки, выпустил фонтан мутной серой жидкости.

      Странно, но картина унижения друга каким-то мистическим образом повлияла на Котьку. Его вдруг перестало тошнить, а в теле образовалась удивительная лёгкость. Он поднялся и на ватных ногах поплёлся домой. Это было неизменное Котькино правило; сколько бы не выпил, он всегда возвращался домой. И доходил. Переступив порог, он тут же отрубался и мог проспать в предбаннике до самого утра, но всегда при любых обстоятельствах ночевать он приходил домой.

      Нет, что-то явно было испорченным, видимо «Сникерс», который всучили Вадьке на сдачу и который пролежал в его кармане целых три дня был просроченным. Иначе с чего бы это его так подкосило. Где-то на полпути у Котьки потемнело в глазах, и он без чувств рухнул в сугроб. Сколько он так пролежал, теперь уже никому не ведомо, но под утро мимо заиндевевшего тела проезжала «Скорая». Водитель, заметивший на обочине чёрный свёрток, не сразу распознал в нём человека, и хотел уже было проехать мимо, но глазастая медсестричка заставила притормозить.

      Члены бригады, оставив без присмотра помирающую в машине старушку, минут пять пытались привести Котьку в чувство: щупали пульс, подносили к носу зеркальце, отодвигали веки, светили в глаза фонариком, но всё было бесполезно, тело никаких признаков жизни не подавало. Водитель и врач за ноги дотащили Котьку до машины и с трудом забросили его внутрь салона. За то время пока сердобольные врачи, исполняя свой долг, колдовали над Котькой, разбитая инсультом старушка благополучно померла.

      – В морг, – устало скомандовал врач, и «Скорая» вовсю прыть понеслась по заснеженным улочкам городка, оставляя за собой клубы выхлопного пара.

      Очнулся Котька через сутки. Он не сразу открыл глаза, какое-то время собирался с мыслями. Последнее, что ему удалось вспомнить, был Вадька, стоящий на четвереньках и изрыгающий незамерзайку. Тело казалось раздавленным, будто его сплющило бетонной плитой. Или могильной?!

      Котьке стало страшно. Ещё ему стало холодно. Затрясло. Где же он? Котька стянул с головы простыню, открыл глаза и огляделся. Вокруг него на сверкающих металлом кушетках, словно коконы, лежали свёртки. Из каждого наружу торчала синюшная человеческая ступня с привязанной марлевым жгутиком к большому пальцу биркой.

      Точно такая же бирка болталась на пальце и у Котьки.

      Спирохета

      Анатолий Слонопотамов – очень большой начальник. Такой большой, что его присутствие на рабочем месте становится всем заметным ещё в момент перехода через «вертушку» проходной. Худосочного и долговязого начальника всегда много. Чересчур. Вместе с ним в помещение проникает бестолковая суета, ор и пустая трата времени.