Тайна дома Морелли. Маленка Рамос

которую ты теперь знаешь. Когда-то вокруг главного здания располагалось несколько мастерских: гидропневматические машины, сушильные печи, циркулярные пилы… Если не ошибаюсь, сейчас от них ничего не осталось.

      – Сохранился двухэтажный цех. Кажется, там обрабатывали бревна, которые доставляли на мулах. Их распиливали на балки, доски, или черт его знает, что с ними делали. Хорошо бы что-нибудь почитать про это, Ларри. В общем, как я понял, данные об этой семье после 1923 года отсутствуют.

      На противоположной стороне линии Ларри покашлял, переворачивая страницы.

      – Точно, ни слова про них. Ничего начиная с 1923-го. Чем ты там занимаешься, а, Джим?

      Но Джиму не хотелось пересказывать своему агенту события последних дней.

      – Чистое любопытство. Городок очаровательный, вот я и решил разузнать, нельзя ли вытащить из его прошлого какую-нибудь захватывающую историю.

      Последняя фраза прозвучала вполне убедительно: Ларри что-то промямлил в ответ и нажал отбой.

      Остаток утра Джим читал и перечитывал электронные письма и сайты в Интернете. Он обнаружил еще кое-что, но в целом о семье Тобиаса Мори практически не было упоминаний. Пообедав наваристым супом из пакетика и телячьей отбивной, он прилег вздремнуть прямо в гостиной. Его разбудил звонок в дверь. Он взглянул на часы: половина пятого. Точно, они с пастором договаривались навестить сестер Морелли. Джим собрал бумаги, рассыпанные на столе и на полу. Ему пришло в голову, что не стоит посвящать кого-то в итоги расследования до тех пор, пока он сам не поймет, по какому пути двинется его работа – конечно, в том случае если среди этих завалов бумаги найдется хоть одна ниточка, которая приведет его к сюжету для книги.

      За дверью Джим обнаружил антитезис обеспокоенного человека – так несколько дней назад он назвал про себя Роберта. Лучи солнца косо падали пастору на лицо, и синие глаза казались совсем светлыми, почти прозрачными. На нем были потертые джинсы и бордовый свитер с треугольным вырезом, из-под которого виднелся воротник черной шерстяной рубашки. Он снял перчатки и вошел в дом. Джим пожал протянутую руку и торопливо принялся собираться, опасаясь, что скоро начнет темнеть.

      – Работал всю ночь? – поинтересовался пастор, оглядывая листы бумаги, предусмотрительно перевернутые тыльной стороной кверху.

      – Скорее все утро. А у тебя отдохнувший вид.

      Пастор поблагодарил Джима за комплимент и согласился на чашечку кофе, пока тот приводит себя в порядок. Через двадцать минут они направлялись в сторону трех сестер. Когда они вылезли из машины, в окошке первого этажа сразу увидели Мэри Энн, которая с кем-то разговаривала. Несложно было догадаться, что Алан Фостер уже на месте: рядом с Мэри Энн отчетливо различался краешек черного пальто. Большая часть сцены была скрыта, однако они заметили, что младшая сестра Морелли улыбается, и сделали вывод, что чувствует она себя лучше. В этот миг дверь открыла Амелия Морелли. Она так покраснела, что казалось, будто