Сломанные вещи. Лорен Оливер

окошко было покрыто таким густым слоем пыли, что даже в полдень в сарае стояла почти кромешная тьма, к тому же там лежали груды ржавых сельскохозяйственных орудий и инструментов, похожих на части человеческих тел – руки, пальцы и зубы.

      Бринн и Саммер бросились бежать, и я помню, как увидела очертания бюстгальтеров сквозь их мокрые футболки и почувствовала зависть, потому что у меня еще ничего не выросло, а были только крошечные соски. Мне также стало досадно, поскольку догнать их я не могла, и, несмотря на то, что я кричала им, чтобы они подождали меня, они продолжали бежать как ни в чем не бывало. Они вечно вели себя так – запирались в ванной и шептались, оставляя меня за дверью, или вскидывали брови, когда я сетовала, что мистер Андерсон слишком тверд, прямо как кремень, а затем разражались смехом.

      – Не бери в голову, Миа, – говорила Саммер, гладя меня по голове, как будто она была на тысячу лет старше. – Когда ты станешь взрослее, то поймешь…

      Они исчезли в сарае. К тому времени, когда к нему приковыляла и я, его дверь уже захлопнулась. От влажности и старости дерево перекосило, и я не сразу смогла ее открыть. На секунду мне показалось, что они собираются в шутку оставить меня мокнуть под дождем. Я начала долбить по двери кулаками и кричать, и наконец она распахнулась.

      Они даже не слышали моего стука. Они стояли посреди сарая, и я увидела, что вокруг их ног образовались лужи, натекшие с одежды и волос. Я помню, как вокруг было тихо, когда я закрыла дверь и дождь превратился всего лишь в глухой стук капель, бьющих в стены и крышу сарая.

      Сам сарай был чисто убран и пах ароматизированными свечами с ванилью. Все старые инструменты куда-то исчезли. И вся паутина.

      Его стены были теперь оклеены старомодными обоями в цветочек – кремового цвета с миленькими букетами роз, а наши шаги приглушал зеленый коврик из лоскутков. В одном углу стояла узкая кровать, накрытая узорчатым лоскутным одеялом, рядом с ней деревянная прикроватная тумбочка, на которой разместился работающий от батарейки фонарь, похожий на лампу со свечой. Оконная рама была вычищена, хотя в ее углах еще оставались кусочки плесени, смешанной с паутиной. На тумбочке даже стояла стеклянная банка, полная диких фиалок.

      А над кроватью была прибита маленькая деревянная табличка, на которой кто-то красивыми буквами написал строчку: «Добро пожаловать в Лавлорн».

      – Это твоя работа? – Я повернулась к Саммер, хотя по выражению ее лица сама видела, что она тут ни при чем.

      В книге первоначальная троица девочек никогда не испытывала ничего, кроме восторга, когда вокруг них появлялся Лавлорн, когда он начинал изменять знакомые им предметы, подобно сливочному маслу, меняющему свои очертания: вот дерево превращается в башню, вот старая каменная стена обращается в грот, где живут гремлины. И затем, позднее, нам начало ужасно нравиться помещение клуба, которое сейчас вдруг возникло перед нами посреди дождя, и тепло лоскутного одеяла, которое обнимало наши плечи, и мигающий свет фонаря.

      Но