Кукушата, или Жалобная песнь для успокоения сердца. Анатолий Приставкин

иметь по разнарядке поссовета дрова, и от тех дров он не отступится, даже если начальник милиции приведет сюда весь свой конвой и заключит его в тюрьму.

      – Сажай! – кричал он и выставлял две руки вперед, показывая: вот он готов, чтобы на них надели наручники. – Веди меня на каторгу под кандальный звон… Но я и там скажу, что дрова были мои… Только мои… И я их лучше спалю тут на улице, но никому не отдам.

      Он и правда принес бутылку с керосином, спички и, весь извиваясь, сейчас он и правда был похож на змею, подошел к тому краю, где стоял Наполеончик, плеснул из бутылки желтый керосин, забрызгав милицейский сапог. Все: и Наполеончик, и его жена Сильва, и Карасик, и мы – следили за его действиями. Разве можно было поверить, что Уж по своей воле начнет жечь собственное добро. И когда дрова все же загорелись, сперва едва-едва, дымя и стреляя, Наполеончик быстро соскочил с кучи и, подбежав на безопасное расстояние к директору, закричал:

      – Вот и видно, что дрова-то не твои! Не твои! Да! Потому что своих дров никто бы поджигать не стал! Да! А я по такому поводу сейчас удалюсь в дом и составлю акт, а все, кто видел, – при этом он указал на нас, – подтвердят и будут свидетелями твоего позорного преступления! Да!

      И он, решительно топая керосиновыми сапогами, пошел в дом и Сильве и сыну тоже приказал идти.

      – Нечего смотреть на уголовника! По нему тюрьма плачет!

      А директор Уж вдогонку ему закричал, оскалив зубы и изгибаясь во все стороны, будто на него напала корча:

      – Ага! Не понравилось! Бумагу пошел марать! Та к марай, марай! Только не забудь в ней записать, что я жгу дрова, имея на это полное право, так как они мне принадлежат!

      Он высунул за спиной Наполеончика язык, потом повернулся и тоже ушел.

      Остались мы да полыхающие дрова. Нам бы хоть несколько таких поленьев: мы прошлую зиму мерзли до костей. Но перетаскивать полыхающие теперь уже вовсю дрова мы не могли и, завершив на сегодня шефство, ушли купаться. Думаю, что Тимур и его команда поступили бы точно так же. С речки было видно, как над крышами поселка стоит черный дым. А когда, вволю накупавшись, мы возвращались мимо тех дров, то их уже не было, как не было и забора у директора – он сгорел вместе с дровами.

      – А были ли дрова? – невинно спросил Корешок, почесываясь. У него разыгралась чесотка.

      На что мы сразу же хором ответили:

      – Этого не было!

      – А что же было?

      – Ничего не было!

      8

      Тут прибежала Туся, ахнула, решив, что мы сами спалили эти несчастные дрова. Вот и выпускай нас из-под охраны, мы, того гляди, и поселок сожжем.

      Но тут она увидела меня и осеклась:

      – Ох, забыла… Тебя же ищут!

      – Кто меня ищет? – спросил я, дурачась. – Не собака ли на помойке?

      – Тебя правда ищут, – сказала Туся. – К тебе тетя приехала.

      – Какая еще тетя… – Я хотел уже нагрубить и тут вспомнил, что и правда тетя, которая не тетя, обещала приехать. И хоть обещанного три года ждут, а я так и вовсе не ждал, ибо никому из них, из этих, что вокруг, не верил.