Литерный особой важности. Александр Харламов

непростого разговора с начальником отдела генерал-лейтенантом Корольковым Леонид Петрович позволил себе выпить немного коньяку, закурить, хотя не притрагивался к сигаретам уже больше полугода. Ситуация складывалась очень серьезная, и в случае провала операции полетят не только головы его сотрудников, но и тех, кто располагался этажом повыше, сняв с себя статус "Совершенно секретно".

      Хороший армянский коньяк подействовал расслабляюще. Внутри потеплело, а мозг заработал с удвоенной силой. Немного подумав, Старостин набрал номер своего ближайшего помощника и заместителя полковника Белянкина.

      – Валентин Рудольфович, зайдите,– коротко приказал он, зная, что его зам, как всегда на работе, трудится с докладными и объяснительными, взвалив на свои плечи не только оперативную работу, но и всю бумажную волокиту отдела. Ведь, это только в телевизионных фильмах специальные операции проходят быстро, слаженно, со стрельбой и шумом, а на самом деле, за каждый выстрел и потраченный патрон приходилось отписываться неделями, если не месяцами, объясняя применение в той или иной ситуации табельного оружия. Скучное планирование, бесконечные отчеты, карты, статистика – здесь Белянкин чувствовал себя, как рыба в воде.

      Минуты через три раздался осторожный стук в дверь. Полковник всегда стучал именно так, на пределе слышимости, словно боялся побеспокоить своего руководителя, оторвать от каких-то важных дел. И всегда Старостин ворчливо ему отвечал одно и тоже:

      – Входи, Валик! Не заперто! Скребешься, будто кот шкодливый…– это была традиционная фраза, как пароль и отзыв, взятая еще с тех времен, когда и Белянкин, и генерал работали "в поле", будучи обыкновенными лейтенантами.

      Валентин Рудольфович был небольшого роста, крепко сложенным мужчиной лет сорока пяти. На лбу у него начали уже появляться широкие залысины, умные внимательные глаза почти всегда смотрели исподлобья враждебно, как будто в каждом встречном он искал врага. Но на самом деле, Белянкин был отличным офицером, добрым к друзьям, строгим к подчиненным и верным Отчизне. Вместе со Старостиным они прошли долгий путь службы в разных подразделениях разведки генерального штаба, были ровесниками, но в силу своего склочного характера и полного отсутствия гибкости, Валентин Рудольфович так и оставался полковником.

      – Присаживайся, разговор будет долгим,– буркнул генерал, доставая из ящика стола еще одну рюмку и разливая остатки армянского конька.

      – Начало уже неплохое,– хмыкнул Белянкин, занимая место по правую руку от своего начальника.

      – Будем…– чокнулись.

      – Ты знаешь, где находится станция Чуйка?– закусив порезанным лимоном, слегка поморщившись спросил Старостин, убрав рюмки и початую бутылку обратно.

      – Чуйка…Чуйка…– задумался полковник, нахмурив лоб.– Что-то знакомое…Название такое интересное…Не припоминаю, Лёня!– покачал он головой. В субботу, в выходной день он мог позволить себе назвать своего старого товарища именно так, опустив звания и регалии.

      – Крупный