Николай Самохин. Том 1. Рассказы. Избранные произведения в 2-х томах. Николай Самохин

ткнул трубкой в третий, пузатый и крепкий на вид, катер, куда уже шла погрузка:

      – На таком хоть в океан.

      – Ну, в океан не в океан, – снисходительно сказал папа, пересекший за свою жизнь три океана.

      Большинство пассажиров разместилось на носу катера (на баке, сказал папа). Сидели на чемоданах, рюкзаках, на железных крышках люков. Некоторые вскарабкались даже на борт. Тут же играли в прятки два неизвестно чьих конопатых пацана и толстая бабушка быстро вязала чулок, шевеля губами. У всех пассажиров, не считая пацанов, были обветренные мужественные лица бывалых людей. Но прекраснее всех выглядел дядя Коля со своей капитанской трубкой в зубах. Сначала катер бежал ровно, но потом его начало покачивать, и тогда бывалые стали пугать друг друга.

      – Вот выйдем из бухты – начнет поливать! – говорили они зловеще.

      – Ага, сейчас закуривай!

      – Держись за землю чубами! Но с палубы почему-то никто из них уходить не торопился.

      Теперь я думаю, что виноват во всем был дядя Коля. Он так спокойно посасывал свою трубку, так небрежно щурился на вспухающие за бортом волны, что остальным пассажирам, видать, неудобно было прятаться от опасности в присутствии морского бродяги.

      Первый фонтанчик вырвался из отверстия, в которое уходила якорная цепь.

      – Ай-ай! – хихикнул Паганель и попытался закрыть отверстие ботинком.

      Из отверстия плюхнуло сильнее, и ботинок моментально промок.

      – Только этого не хватало, – загрустил Паганель. – Не хватало промочить ноги сейчас, когда я еще чувствую слабость.

      Но грустил он недолго. Большая волна накрыла его с головой, в белой пене мелькнули оба промокших дяди Толиных башмака.

      Я схватилась за папу, папа – за якорную цепь – и мы удержались. Все остальные пассажиры уже катились по скользкой палубе к борту. Волны догоняли их, переворачивали, рвали из рук чемоданы и авоськи.

      – Спасайте детей и женщин! – страшным голосом закричал дядя Коля. Расставив ноги и согнувшись, он держался за свой чугунный рюкзак, который не оторвал бы oт палубы и девятибалльный шторм.

      Первым спас ребенка Паганель. Его припечатало спиной к переборке и прямо в объятия заплеснуло одного из конопатых пацанов.

      Паганелю не за что было ухватиться руками – и он спас мальчишку. Следом, подталкиваемая волной, к нему мелко присеменила бабушка с вязанием. Паганель заодно спас и бабушку.

      Через минуту в салоне, вымокшие с головы до ног, мы пересчитывали раны. У папы было разбито колено, у Паганеля сочилась кровь из губы, проткнутой бабушкиной спицей.

      – Где твой рюкзак? – вдруг спросил его дядя Коля. Паганель, пососав губу, гордо ответил:

      – Я спасал детей и женщин!

      – Карамба! – прорычал дядя Коля и, втянув голову в плечи, ринулся на палубу. Когда раскисший рюкзак шлепнулся рядом с остальными, Паганель сознался еще в одной потере.

      – Очки смыло, – виноватым голосом сказал