Девушка в лабиринте. Донато Карризи

живи, вспомнил он слова Линды.

      Рядом с ним на пассажирском сиденье трепетала на сквозняке обложка папки, которую он прихватил со склада. Документ, лежавший внутри, – его единственная надежда.

      Скоро он приедет на место, осталось немного. Интересно, объяснил ли профайлер, который работает с Сэм, насколько изменился мир за время ее отсутствия. Может быть, она спросила о своей семье. Сказали ли ей, что мать не смогла справиться с горем? Хватило ли у кого-нибудь мужества рассказать, что шесть лет назад ее унесла страшная болезнь?

      Пациентка, доставленная в больницу, была официально опознана как Саманта Андретти благодаря образцу ДНК, сохранившемуся в деле об исчезновении. Иначе полицейские столкнулись бы с серьезной проблемой, поскольку отец Саманты после смерти супруги уехал, чтобы начать жизнь заново, и следы его затерялись. Его искали, дабы сообщить, что его единственная дочь жива, но так и не нашли. И по всей видимости, новость, которую без конца повторяли по телевидению, не достигла его.

      То, что мужчина не объявился через несколько часов после первого выпуска, было для Дженко решающим доводом.

      Пока он ехал по автостраде, лишь пара машин попалась ему навстречу. С тех пор как дорога углубилась в болотистые места, Дженко не встретил ни души. Полоса асфальта казалась подвешенной в воздухе: вокруг простиралась зеленая топь, неподвижная, как и низкорослая растительность, ее покрывавшая. Потом он проехал через густую рощу засохших берез, чьи почерневшие стволы отражались в стоячей воде. Блики скользили по ее поверхности, исполняя какой-то призрачный танец.

      Бруно издали заметил патрульную машину, один из многих блокпостов, окружавших зону, где обнаружили Саманту. В машине было два агента, один вышел и жезлом подал знак поворачивать назад. Но Дженко не подчинился. Стараясь не возбуждать излишних подозрений, он сбавил скорость и положил обе руки на руль так, чтобы их было видно. Подъехав к блокпосту, подождал, пока полицейский с жезлом подойдет к окошку «сааба».

      – Здесь проезда нет, вы должны немедленно повернуть назад, – заявил он непререкаемым тоном.

      – Знаю, агент. Но прошу вас, выслушайте меня: дело важное. – Бруно знал, что просительная интонация – бальзам для ушей блюстителей закона. Как же ненавидел он ситуации, когда необходимо было лизать задницу полицейским.

      – Ваши дела меня не интересуют. Рекомендую вам поступить так, как сказано, – проговорил полицейский, касаясь кобуры, висевшей сбоку.

      Настоящий дуболом, с таким лучше не спорить.

      – Я частный детектив, меня зовут Дженко. Если хотите, могу показать лицензию, она у меня в бумажнике.

      – Проезд закрыт для всех, – твердил свое тупица в мундире.

      – Но я не собираюсь проезжать, – возразил Бруно, на мгновение сбив спесь с собеседника. – Я должен переговорить с агентами Бауэром и Делакруа. Не окажете любезность их позвать?

      – Вряд ли они захотят, чтобы их отвлекали.

      – Простите, агент, но позвольте с вами не согласиться. – Изысканные речи могли сослужить