Девушка в лабиринте. Донато Карризи

важно что, это тебя не касается, – одернул ее Бруно. – Ты никоим образом не должна его открывать. Тебе нужно как можно скорее избавиться от него, ясно? И не выбросить, а уничтожить так, чтобы не осталось следов.

      Линда не могла взять в толк, зачем такие ухищрения.

      – Почему ты сам этого не сделаешь?

      Бруно как будто не слышал вопроса.

      – Я договорился с портье, он тебя пропустит.

      Линда не стала настаивать, и Дженко уверился, что она сдержит слово. Он встал, надел льняной пиджак, посмотрел на часы. Шестнадцать – пора идти.

      – Ты мне еще позвонишь? – Линда глядела на него глазами лани.

      Бруно подошел, погладил ее по щеке:

      – Вдруг я забуду, а ты подумаешь, что я помер…

      – Главное, ты не забудь оставаться в живых. – Она взяла его руку, поднесла к губам и поцеловала. – Помни: пока дышишь, живи.

      Ему понравилась простая, но светлая мысль, заключенная в ее словах: пока ты дышишь, не забывай жить.

      – Будь спокойна: я должен кое-что сделать перед тем, как случится непоправимое… – И он направился к выходу.

      Линда не знала, что и думать.

      – Куда ты идешь?

      Бруно обернулся, улыбнулся ей:

      – В ад.

      5

      «Дом вещей» находился в ангаре, расположенном в промышленной зоне неподалеку от города. Кто-то взял в аренду бывший торговый склад и превратил его в огромное хранилище для частных лиц. За умеренную годовую плату можно было снять контейнер и поместить туда предметы, которые больше не нужны, – большей частью старую мебель и прочее барахло.

      Бруно направился к въезду и, скорчившись в кабине «сааба», стал рыться в ящике под приборной панелью, ища ключ, открывающий шлагбаум. Нащупал его, воткнул в замочную скважину, расположенную на столбике, надеясь, что автоматика сработает.

      Шлагбаум поднялся.

      Оказавшись внутри, Бруно стал колесить по прямым дорожкам, проложенным между контейнерами. Он обнаружил, что в этом месте нашли приют не только предметы: кое-где металлические шторы были приподняты и в глубине контейнеров отмечались явные следы человеческого присутствия. Съемщики превратили склад во временное жилище. Бруно ничуть не удивился, феномен был ему хорошо знаком. Население «дома вещей» в основном состояло из субъектов мужского пола. Холостяки, потерявшие работу из-за кризиса, или разведенные мужья, которые выплачивали алименты и потому не могли себе позволить ни квартиры, ни даже комнаты. Попадались и разведенные, оставшиеся без работы. Безнадежно бедные. И озлобленные. Дженко чувствовал на себе их взгляды, полные стыда и гнева, – таясь в тени своих берлог, они подозрительно следили за продвижением «сааба». Но в глубине души были, скорее, напуганы, ведь, если они утратят это убежище, им останется только улица.

      Бруно подъехал к контейнеру, который снял много лет назад.

      Вышел из машины, нагнулся, чтобы поднять тяжелую штору. Ее не открывали очень давно, и, сдвигаясь на высоту человеческого роста,