По воле судьбы. Елисей Муромский

иголок сменило покрывало из листьев и торчащих из земли острых как бритва, кусков камней и скальника.

      Сколько я иду? Ну, часов так, двенадцать. Впереди запахло свежестью, и Макс почувствовал приближение воды, впереди еле слышно журчал ручеек или речка. Так все, теперь самое главное вода, все бляха-муха пить. Макс как собака ищейка учуявшая цель, двинулся в сторону водоема, в сторону, виднеющегося просвета среди молодых, крепких стволов дуба.

      #поволесудьбы2

      Апрель 1995 год

      Макс блаженно потянулся на кровати, сильно вытянув руки и ноги в стороны, и непроизвольно крякнул от накатившего блаженства, крепко зажмурив глаза от пробивавшегося через щель в плотных черных, тяжелых шторах, яркого, весеннего, радостного лучика солнца. В свете луча веселым танцем играли пылинки, на кухне весело и звонко мама что-то рассказывала отцу. Раздался звонок в дверь. – Блин, я и забыл совсем, что Саня подтянется – мельком пробежала мысль. Он с огромным усилием вылез с вкусно пахнущего, теплого одеяла, накинул растянутую черную футболку, и такого же цвета эластичную трикушку с тремя белыми полосками по швам – аля Адидас, и двинулся к дверям встречать своего лучшего друга, Саню Бондаренко, друга детства. – Мам, я открою, – это ко мне. – Ты опять без тапок? – Быстро срисовала сына, выглянувшая на секунду с дверного проема кухни мама. Высокая, красивая женщина, с черными как воронье крыло, модно закрученными волосами, ярко накрашенными в красный цвет губами, красивом фиолетовом платье, и с кухонным полотенцем в руках, она выглядела по меньшей мере нелепо. – Да на улице жара, какие тапки мамуль? – парировал в ответ Максим, и потянулся к висевшей связке ключей на раскидистых, оленьих рогах, трофее отца, прикрученных к стене, слева от двери. Щелкнув замком Максим, открыл дверь. В коридоре широко улыбаясь, показывая безупречно белые зубы, стоял Санёк. Невысокого роста, коренастый, с коротко постриженными под расчёску, русыми волосами, одетый в синий спортивный костюм с разноцветными вставками и с нашивкой на груди – «Монтана», переминаясь с ноги на ногу, обутых в высокие белые кроссовки с клеймом «Рибок». И завершала всю картину, типичного, новороссийского быка времен перестройки, толстенная, золотого цвета цепь, висевшая на шее, прямо поверх спортивной мастерки.

      – Выходи курнем, многозначительно хлопнув по карману штанов, и заговорщицки указав головой на пролет соседнего этажа, прошептал Александр, но увидев скривленную физиономию друга, сразу же задал вопрос – батя дома? – Да не Санёк, давай попозже, я только шары продрал, не жрал, не срал, – с улыбкой ответил Максим. Заходи, попьем чайку, да выдвинемся, да, кстати, ты сростил, о чем вчера говорили? – вопросительно посмотрел на товарища Макс. – Да, конечно, братишка, все ровно, я все оттащил в гараж – ответил улыбнувшись Саша. Вчера немного раскулачили китов, со значимостью в голосе сказал Саша, так что поляна будет огонь, и он поднял вверх большой палец