О дивный новый мир. Остров (сборник). Олдос Леонард Хаксли

руку; внезапно Голос, глубокий звучный Голос – музыкальней всякого человеческого голоса, гуще, задушевней, богаче трепетной любовью, и томлением, и жалостью, – таинственный, чудесный, сверхъестественный Голос раздался над их головами. «О Форд, Форд, Форд», – очень медленно произносил он, постепенно понижаясь, убывая. Сладостно растекалась в слушателях теплота – от солнечного сплетения к затылку и кончикам пальцев рук, ног; слезы подступали; сердце, все нутро взмывало и ворочалось. «О Форд!» – они истаивали; «Форд!» – растворялись, растворялись. И тут внезапно и ошеломительно:

      – Слушайте! – трубно воззвал Голос. – Слушайте!

      Они прислушались. Пауза – и Голос сник до шепота, но шепота, который потрясал сильнее вопля:

      – Шаги Высшего Организма…

      И опять:

      – Шаги Высшего Организма…

      И совсем уж замирая:

      – Шаги Высшего Организма слышны на ступенях.

      И вновь настала тишина; и напряжение ожидания, на миг ослабшее, опять возросло, натянулось почти до предела. Шаги Высшего Организма – о, их слышно, их слышно теперь, они тихо звучат на ступенях, близясь, близясь, сходя по невидимым этим ступеням. Шаги Высшего, Великого… И напряжение зашло внезапно за предел. Расширив зрачки, раскрыв губы, Моргана Ротшильд поднялась рывком.

      – Я слышу его, – закричала она. – Слышу!

      – Он идет, – крикнула Сароджини.

      – Да, он идет. Я слышу. – Фифи Брэдлоо и Том Кавагучи вскочили одновременно.

      – О, о, о! – нечленораздельно возгласила Джоанна.

      – Он близится! – завопил Джим Бокановский.

      Подавшись вперед, председатель нажал кнопку, и ворвался бедлам медных труб и тарелок, исступленный бой тамтамов.

      – Близится! Ай! – визгнула, точно ее режут, Клара Детердинг.

      Чувствуя, что пора и ему проявить себя, Бернард тоже вскочил и воскликнул:

      – Я слышу, он близится.

      Неправда. Ничего он не слышал, и к нему никто не близился. Никто – невзирая на музыку, несмотря на растущее вокруг возбуждение. Но Бернард взмахивал руками, Бернард кричал, не отставая от других; и когда те начали приплясывать, притопывать, пришаркивать, то и он затанцевал и затоптался.

      Хороводом пошли они по кругу, каждый положив руки на бедра идущему перед ним, каждый восклицая и притопывая в такт музыке, отбивая, отбивая этот такт на ягодицах впереди идущего; закружили, закружили хороводом, хлопая гулко и все как один – двенадцать пар ладоней по двенадцати плотным задам. Двенадцать как один, двенадцать как один. «Я слышу, слышу, он идет». Темп музыки ускорился; быстрее затопали ноги, быстрей, быстрей забили ритм ладони. И тут мощный синтетический бас зарокотал, возвещая наступление единения, финальное слияние Двенадцати в Одно, в осуществленный, воплощенный Высший Организм. «Пей-гу-ляй-гу», – запел бас под ярые удары тамтамов:

      Пей-гу-ляй-гу, веселись,

      Друг-подруга, единись.

      Слиться нас Господь зовет,

      Обновиться нам дает.

      – Пей-гу-ляй-гу, ве-се-лись, –