Буквы. Деньги. 2 пера. Том первый. Лиза Глум

с родителями. Шестнадцать лет, куда им…

      Я до сих пор удивлялся. Они прощали. Они понимали и пытались оправдать. Они безусловно любили, даже сейчас. Когда коридор на землю так и не открылся, а возврат на небо закрыт навсегда. Их обрекли на выжженную бесконечность, без завтра и без вчера. А они прощали. И заступались, темнея и дрожа.

      – Обо мне не знали… – облачко потемнело. Я дунул на коричневый сгусток, желая пощекотать. Они не знают, что такое смех, но дуновение доставляет им удовольствие.

      – Не знали… Количество алкоголя в организме твоей матери вытравило тебя без остатка. Не оставив ни одного шанса, – я помолчал. Так ещё обиднее, когда лишний бокал вина обошёлся так дорого.

      Посмотрел вдаль. Трудная у меня работенка. Болезненная.

      – А ты? Чего жмёшься в сторонке, подходи, подходи. Так-так… – я посмотрел пристально. Синее облачко уменьшилось в размерах. Нежная девочка бы выросла, ласковая. Надежда одинокой матери. Может быть, мать и не спилась бы тогда, закончив свои дни на Курском вокзале после того, как ее изнасиловали четыре бомжа одновременно. – Ну не дрожи, не дрожи. Ясно же все. В возрасте, без мужа, от кого понесла – не знает. Побоялась. А жить дальше – не побоялась…

      Я потёр усталые глаза. Иногда хотелось их выколоть. И сердце вырвать. Чтоб не видеть и не чувствовать. Иногда хотелось спуститься в мир, взять за шкирку этих людишек и кричать, кричать, пока они не услышат.

      Я сверился со списком на сегодня. Не вижу двух. Юленька и Варенька. Так их могли бы назвать. Куда ж подевались? Я оглядел толпу. Нет, точно нет.

      А история там интересная. Иногда, когда мне становится совсем невыносимо, я открываю Книги Судеб. Читаю и молюсь, чтобы кто-то до меня не дошёл. Я – хозяин горизонта событий, который больше всего хочет, чтобы гости до него не дошли.

      Юленька должна появиться у студентки. У студентки с диагнозом ВИЧ. Дочь родится здоровой. Но врачи убеждают в обратном. Неужели передумала? Да нет, вряд ли… Мать там костьми ляжет, но дочери шанса не даст.

      А Варенька – последыш. Второй за сестрой идёт. Да только УЗИ этого не показало. Сюрприз. Вдалеке послышался гомон. Разволновались Неугодные мои. Пойду посмотрю.

      О! А вот и Варенька. Я утёр выступившие против воли слезы. Сколько работаю тут, никак не привыкну.

      – Ну здравствуй, дорогая моя, здравствуй… – желтое облачко увеличилось и посветлело. Должно быть, это означает радость. Я присмотрелся. И расплылся в улыбке. На сердце потеплело:

      – Погоди, счастье мое, погоди, не торопись. Не сюда тебе! Не сюда! – я готов был плясать от радости. – Родили тебя! Родили! Но Бог прибрал, больной бы была. А так – нет, всё по-честному. В рай тебе, душечка, в рай! Идём, я провожу.

      – Тужься! Тужься! Ещё, девочка, ещё… Вот умница! – акушерка утёрла пот со лба, держа на руках розовощекий комочек. Комочек тут же закричал, оповещая всех о своём появлении. – Погоди, лапонька! А это что?

      Отдав малыша педиатрам, акушерка всплеснула руками:

      – Второй!