Последняя крепость. Юрий Никитин

в Германии. От протестантства шарахались, страшились его упоминать, протестантов истребляли, чего стоит одна Варфоломеевская ночь. Но в тот раз рожденное Германией выжило, победило, так что благодаря той победе Германия ныне самая богатая и могучая страна планеты – страна победивших протестантов.

      Но нацизм побежден, а победители сумели по всему миру провести такую кампанию дезинформации, что весь нацизм сведен к свастике, расовым проблемам и милитаризму.

      Интересно, скоро ли спохватятся философы? Первыми, как обычно, начали те, кому нечего терять, – люмпены, скинхеды, рассерженные подростки, неквалифицированные рабочие…

      Однако вот-вот подключатся те, кто стоит на ступеньке выше. Вот тогда и начнется самое жаркое.

      Задумавшись, едва не проехал на красный свет, что с ним давно не случалось. Здесь, в благопристойной и спокойной стране, он привык держаться так же ровно и благопристойно. Если другие из кожи вон лезут, старясь «подчеркнуть свою индивидуальность»… ну какая индивидуальность у этих существ?.. то он всегда мимикрировал под среднего человека.

      И вот вдруг, после разговора с Дугласом и Джоном, задавленная обыденностью душа встрепенулась и затрепетала крылышками, как озябший мотылек под утренними лучами солнца.

      Сзади нетерпеливо бимкнуло. Он тронул машину, уже всерьез встревоженный: что-то совсем стал заторможенным. Или задумчивым, что в его деле одинаково смертельно. Для самого себя.

      В его настоящем деле.

      Неделю спустя после памятной встречи с военным министром Файтер в том же конференц-зале снова ожидал Джорджа Гартвига. Правда, на этот раз с ним придут Малькольм Герц, начальник Управления национальной безопасности, и Грехем Олмиц, глава ЦРУ. И решение затронутой проблемы начнет обретать, так сказать, более ясные контуры.

      Экраны показали, что в лифте спускается Жан-Поль Бульдинг, глава ФБР. Он уже два дня старается поговорить с президентом тет-а-тет, и Файтер, чувствуя, что секреты старого фэбээровца могут иметь отношение к израильской проблеме, велел прийти именно сюда. За полчаса до совещания. А там на ходу решит, оставить ли Бульдинга присутствовать или пусть убирается через другой выход, дабы не встретиться с остальными.

      Господи, сказал он себе, мы как тайные заговорщики! В собственной стране. Дожили. Уже вся планета прогибается под нашей мощью, а мы таимся…

      Лифт предупреждающе звякнул, это чтобы президент перестал чесаться, подтянул живот и принял надлежащий вид, дверцы неторопливо раздвинулись. Бульдинг, низкорослый и толстый, как боксер-тяжеловес на пенсии, вышел вразвалку, на лице бульдожья улыбка, словно выбирает, где укусить.

      Файтер поднялся из-за стола навстречу с вытянутой рукой, не сгибая ее в локте, что не позволит обнять его или поцеловать, что за педерасты придумали этот ритуал, улыбнулся, другой рукой похлопал Бульдинга по плечу:

      – А ты все худеешь, дружище!.. Ну выкладывай, что у тебя такое таинственное.

      Бульдинг