Операция «Соловей». Илона Ивашкевич

. Холодный ветер давно разогнал студентов по окрестным барам и теперь гонял пустой пакет по старым плитам или приставал к одинокой девушке, мёрзнущей у закрытого кофейного киоска. Пытаясь согреться, она куталась зелёное пальтишко, но ветер норовил запустить ледяные пальцы под драп. Не спасал даже толстый шарф ядовито зелёной змеёй, обвивший шею девушки. Водя по мерцающему экрану пальцами покрасневшими от вечернего морозца, она листала ленту инстаграма. Посты отражались в модных очках в толстой роговой оправе, нисколько не уродовших круглое личико с восточными чертами. На столике рядом с девушкой лежали перчатки и папка с торчащими из неё листами бумаги. Рядышком стоял кофейный стаканчик с желтой буквой «М» на бумажном боку. На дне стаканчика стыло кофе.

      Увлечённая соцсетью, девушка не заметила, как рядом с ней появилась женщина в лёгкой спортивной куртке. Молодая… На вид незнакомке было не больше тридцати лет. Миндалевидный разрез глаз, смуглая кожа, джинсы, кроссовки, да пестрый голубой шарфик. Одним словом, она ничем не отличались от жителей этого города, расположившегося посреди Европы и Азии или европейцев, которые перед майскими праздниками наводнили город гудящей многоголосой толпой.

      – Привет, Айгуль, – поздоровалась незнакомка, и облачко пара сорвалось с алых губ.

      Девушка подняла глаза от мерцающего экрана, встретившись взглядом со взглядом незнакомки. Карие очи женщины вспыхнули, отразившись в толстых линзах очков. Вертикальный зрачок черной щелью разделил пожелтевшую радужку.

      – Не бойся, – прошептала незнакомка, словно старая приятельница обнимая оцепеневшую от страха девушку.

      Лезвие, прорезав пальто и тонкую блузку, вошло под рёбрами. Девушка, вскрикнув, повисла на женщине, словно мешок. Кожа её, быстро высыхая, желтела, натягивалась на череп. Когда несчастная превратилась в мумию, женщина одним движением вытащила нож и бережно уложила девушку на асфальт. Слизнув с кривого лезвия рубиновую каплю, женщина спрятала нож в кожаный чехол расшитый бирюзовыми бусинами. Поправив на умершей шарф, женщина закрыла остекленевшие глаза ладонью. Затем она оглянулась, вытащила телефон из скрюченных пальцев, и, накинув капюшон, пошла прочь.

      Ветер, единственный свидетель произошедшего, испуганно затих.

      Народы, живущие в этих местах, верят, что жизнь каждого давно начертана в книге судеб. Недаром, слово «писать» и слово «судьба» имеют здесь один корень. Старательны древние духи, выводящие строки жизни, ибо работа их ответственна. Оборвалась на древних страницах строчка – нет человека. Сплелись фиолетовыми хвостами буквы – пересеклись людские судьбы.

            Блестя в свете фонарей сапфировыми боками, мотоцикл обходил одну машину за другой. Встречная полоса была пуста, и чужая кровь грела тело наездницы. Крылатым нипочём камеры. К тому же, вместо номерного знака болтался чёрный прямоугольник. И CBR-ка летела, набирая скорость. Внезапно из-за поворота выскочил синий ланос. Женщина вскинула руку, и поток ледяного воздуха просто смел машину с дороги.

      Забрав одну душу, женщина пощадила другую.

      – Инспектор Галимзянов Радик Анварович, – бодро представился ДПСник, приложив худую ладонь к кокарде.

      – Павел Александрович Вдовин. Следователь.

      Инспектор был жилист и невысок. Он напоминал кочевника со старых китайских гравюр: такой же хищный разрез глаз на безусом загорелом лице. Большая зимняя куртка словно многослойный халат окутывало его крепкую фигурку. Покрасневшие на морозце уши смешно торчали из-под фуражки. Павел, напротив, был высок (на три головы выше инспектора), но такой же загорелый, чернявый и безусый. Лоб Паши был изрезан морщинами, а в карих глазах поселилась вселенская усталость. Словно, несколько последних лет он провёл не в управлении, а в застенках острога. Словно это его последние несколько лет ловили, сажали и допрашивали. Пролистав свои фотографии на прошлом дне рождении, Паша записался в спортзал, куда регулярно ходил несколько раз в неделю. В инстаграме его девушки появились даже его фотографии, где он в майке и трениках демонстрирует выросшие за год бицепсы и пресс кубиками. Живот ушёл, а тоска осталась.

      Паша пожал протянутую руку.

      – Ваша машина? – Спросил инспектор, указывая свёрнутым в трубочку протоколом в сторону обочины.

      Перевёрнутый синий ланос лежал в ста метрах от проезжей части, словно мёртвый зверь. Облепленные рыжей глиной лапы-колеса беспомощно болтались в воздухе. От дороги к нему вела свежая колея. Словно неведомая сила выбросила его на повороте, и, перевернув, протащила несколько сот метров по вспаханному полю.

      – Девушки моей, – ответил Павел, протягивая недостающие документы. – Эвакуатор уже вызвали?

      – Да. Протокол уже оформили. Девушку твою коньяком напоил и домой с напарником отправил. Я уж Вас дождался.

      – Спасибо. Должен буду. – Ответил Павел, вспоминая истерику любимой час назад.

      – Повезло ей. Тут скорость не меньше ста двадцати должна быть. Видишь, как протащило. Домой, наверное, торопилась,– улыбнулся ДПСник.

      Павел кивнул и пошёл осматривать покорёженные