Легко видеть. Уманский Николавевич Алексей

в зависимости от того, кто именно из участников в наивысшем состоянии воли, знаний и духа приходил к очередному этапу фактической борьбы за выживание, в которую нередко превращался сложный поход. Вадим, безусловно, понимал, что поддерживать свое реноме лидера непросто и для этого надо стараться. Однако со временем свои основные усилия он стал употреблять не на то, чтобы стараться первенствовать во всем, а на игру в демократию. В его стиле было последовательно уединяться с каждым из спутников и якобы советоваться по тому или иному поводу, но потом он собирал сразу всех и решал поставленный им вопрос как хотел с самого начала (и далеко не всегда наилучшим образом), пользуясь тем, что спорить с ним находилось мало охотников. Михаилу случалось возражать, и изредка он даже переубеждал Вадима, но тот слушался его, пожалуй, только тогда, когда речь шла об ориентировании. Может быть, только за это ценное свойство определять направление пути при пеших переходах в глухих местах Вадим и не выпер Михаила с Леной из компании за критицизм, неприятный для любого авторитета. А авторитет у него, несомненно, был, и только Михаил знал ему истинную цену. Даже Лена не сразу согласилась с мужем. Однако настал момент, когда он получил доказательства своей правоты, достаточные уже и для Лены.

      Дело было за три года до Кантегира, на Приполярном Урале, во время волока из верховьев Подчерья в верховья Щугора через Понью. Сначала они сделали заброску груза из долины Подчерья к верхней границе леса – уже не смешанной тайги, а к зарослям корявых каменных берез под перевал на приток Поньи – Пеленью. За две ходки было поднято почти все: лишь Арсен, разделивший выделенный ему груз не на две, а на три ходки, отправился в последний раз вниз. Арсен пару раз ходил с Михаилом и Леной в подмосковные походы и попросился уже в этот серьезный поход (тогда он считался пятеркой) в надежде на исключительную рыбалку в ненаселенных местах, о которой мечтал всю жизнь. Действительность оказалась не такой, как он ожидал: пришлось подниматься сто тридцать километров по обмелевшей несмотря на частые дожди полугорной реке, промокать, приходить на ночлег почти без сил – это повторялось изо дня в день. К тому же рыба ловилась в основном у Вадима, Арсену же его опыт здесь, в приполярных широтах, не помогал, и очень скоро поход превратился для него скорей в отвратительное испытание его терпения, нежели в поприще обретения своими трудами и любовью к природе новых свойств души и приятных впечатлений. Виновниками своего разочарования Арсен считал Лену и Михаила, особенно последнего, наверное потому, что именно его энтузиазм (нет, не уговоры – их не было) подвел и обманул Арсена. Винить его за то, что иногда Арсен позволял вести себя на переходах не так, как все, было бессмысленно. Ну, не смог человек перемогаться, потому что не хотел и не видел в том смысла. Не устраивать же свару, особенно зная наперед,