Красный пассажир-2. Черный пассажир ‒ ритуальная чаша. Paint it black. Евгений Князев

и он сам превращался в ее подобие, как сказал мудрый Борис Борисыч, но стоп… это только реакция его еще не порабощенного сознания, а тело и душа просят праздника и всех прелестей жизни, а почему нет? Ведь он столько много учился и работал, почему он должен все это просто так отдать немытой России, нет, пока, до времени, прощай, немытая Россия.

* * *

      Блондинка, между тем, присела рядом с Соней, даже не взглянув в сторону Игоря, и это задело его самолюбия. «Чего она из себя корчит, что возомнила, шлюшка центровая?» Ведь за деньги ты ляжешь в постель и с молодым, и со старым, и с уродом, и с калекой, и с извращенцем, вы все продажные, начиная от политиков, юристов, журналистов и кончая актерами и вот такими девочками. Смагин вспомнил, как его поразило интервью, что давал знаменитый и любимый им актер Ричард Гир на телевидении телекомпании СNN. Тогда он сказал, что если ему вот сейчас заплатят миллион долларов наличными, он прямо здесь разденется догола и встанет, хоть на голову и это сказал миллионер, владелец дорогущих особняков, яхт, самолетов, что же требовать, от каких-то смертных путан.

      Игорь не выдержал столь длинной затянувшейся паузы, он встал со своего места, подошел к Белоснежке, сгреб ее в охапку и посадил на стойку бара. Официант чуть не выронил из рук приготовленную очередную бутылку вина.

      – Ой, – вскрикнула девушка, да так громко, что чайки, слетевшиеся было поближе к берегу и мирно покачивающиеся на теплых волнах в ожидании дармовых отходов с ломящихся деликатесами со столов ресторана, с тревожными криками поднялись в воздух, почуяв опасность со стороны человека.

      – Зачем же так грубо, вы ведь культурные люди, – наигранно возмутилась Сонечка, поджав выпученные губки, вы ведь не мужики, какие-нибудь.

      – Молодец, Смагин, – Борисыч весело рассмеялся, – ты только посмотри на эту «барби», сидит как кукла, открыв рот и расставив ноги. Он обхватил свою Сонечку за талию и словно ребенка посадил к себе на колени, – мы как раз мужики, детка, а не вон те, что животами верх парятся на солнышке и не этот он указал на официанта. «Мексиканец» сгоряча выскочил из-за стойки и без смеха на него нельзя было смотреть. Белый фрак доходил ему только до поясе, вся остальная его одежда состояла из ярко красных стринг, едва прикрывавших его «скромного мужское достояние» спереди и сзади и высоких в обтяжку кожаных сапожек в мелкую сетку, такие носят девочки подростки или представители курортной «элиты».

      Борисыч поднял руку.

      – Все, хорош, трепаться, все идем ко мне в номер, у меня там, Смагин, полигон поболее твоего, у кого есть претензии или возражения.

      – Я из-за него все новые шортики вином залила, – плаксиво пожаловалась Белоснежка, – и с укором и надеждой взглянула на северного человека, предчувствуя хорошую охоту и легкие бабки.

      – Не проблема, заменим тебе и шорты и все остальное, – Борисыч обвел взглядом притихшую компанию, – а ты, Смагин, чего молчишь?

      – Да нам вроде на лекции после полудня