Метаполия. Тень Академии. Вера Андреева

внезапной перемены темы, но кивнули, и бабушка нажала на синюю кнопку. Наверх выехали три пузатых стакана, которые машина тут же наполнила зеленой жидкостью с валящим через край паром. Ребята недоверчиво взяли по стакану и почувствовали на руках легкую прохладу. Марк решился первым – слегка пригубив, он замычал от восторга. Последовав за ним, Фия чуть ли не залпом опустошила всю емкость. Вкус напитка напомнил им смесь манго и мяты, а язык приятно покалывала кислинка.

      Бабушка, сделав небольшой глоток, продолжила:

      – Ведомые алчностью, братья стали порабощать планеты, а затем и целые вселенные. Они развязали длительную и безжалостную войну, назвав себя Империей Послушания. Их черный легион не знал пощады и разрушал все на своем пути. Те, кто оставался в живых, становились рабами и трудились в шахтах, добывая сырье для производства топлива для боевых кораблей. Наступила эпоха тирании и гнета, омрачившая небо на сотни лет. Так продолжалось, пока на свет не появился тот, кто объединил и повел за собой армию восставших. Сплотившись, они смогли дать отпор и положить конец этой страшной войне. Их предводителя звали Герман Герой.

      Двойняшки впитывали каждое бабушкино слово, боясь упустить любую мелочь, а она продолжила:

      – Будучи совсем маленьким ребенком, он уже трудился в шахтах до кровавых мозолей на руках. Таково было детство каждого, кто с ранних лет оказывался в лагере Подавленных. Мальчик рос, наблюдая за тем, как ни в чем не повинных угнетают, а стариков и немощных отправляют в изгнание. Ни одна живая душа не в силах была сопротивляться – настолько велико было влияние Властиса. Никто… кроме Германа. Мальчик родился с абсолютным иммунитетом к Подавлению. И в скором времени юноша стал замечать, что на окружающих его людей гипноз Империи также переставал воздействовать. Они тянулись к Герману, слушали его, спорили с ним, менялись, и шаг за шагом их разум становился все свободнее.

      – То есть он не гипнотизировал их, как Властис? – спросил Марк.

      – Верно, он мог только снимать наваждения. И так стал зарождаться мятеж. Сначала это был небольшой отряд повстанцев, затем Герман научился доносить свои мысли до других угнетенных вселенных, призывая их бороться за свою свободу. Потянувшись на зов, целые полчища пленных, объединившись под началом юного революционера, срывали с себя клеймо Подавленных. Битва была долгой, неравной: преимущество находилось отнюдь не на стороне повстанцев.

      Бабушка нажала пару кнопок на панели своего стола, и перед ребятами появилось изображение мужчины, напоминавшего филина. У него даже перья были вместо волос.

      – О, мы его видели на площади! – воскликнула Фия. – А кто тогда был рядом с ним?

      – И когда вы успели посетить площадь? – удивилась бабушка. – Второй – Марк Бронекрыл. Он был первым, кто встал на сторону Германа, его правой рукой.

      Вновь открылась голограмма, но на этот раз на ней был второй с памятника: на вид самый обычный человек, ничего примечательного – ни клыков тебе, ни рогов. Широкие скулы, мягкие черты лица