Фея Семи Лесов. Роксана Гедеон

я?

      Я медленными тихими шагами отошла от двери и пересказала услышанное на ухо Нунче. Она покачала головой.

      – Проклятые мальчишки, сопляки, сорванцы, молокососы! – взревела она, распахивая дверь комнаты. – У вас еще усы не выросли, а вы какую чепуху болтаете! На что замахнулись! И думать об этом забудьте… Плетки на вас хорошей нет, черти!

      Братья мрачно молчали, опустив головы. Потом Винченцо поднялся и ласково погладил старуху по плечу:

      – Успокойся, бабушка. Ведь ничего не случилось, правда? Нунча отвесила ему подзатыльник, хлестнула полотенцем Антонио и, хрипло всхлипывая, села на стул.

      – Вы думаете, раз я стара, значит, и управы на вас нет? Если вы будете вести такие разговоры, я найду управу… я жандармам все расскажу! Пусть лучше они посадят вас в тюрьму на целый год, чем я буду такие речи слушать.

      Она вытерла глаза и стала жаловаться:

      – Мне ведь уже скоро восемьдесят, а я как проклятая бегаю вокруг вас. И никогда мне нет покоя. Стольких негодяев вырастила, и ни от одного даже спасибо не дождалась. И никто меня не хочет слушать. Когда-нибудь я от ваших дьявольских выходок умру, и тогда не смейте ходить на мою могилу.

      Громко зазвенела оконная рама, прервав жалобы Нунчи. Похоже было, кто-то бросил камушек. Антонио подошел к окну.

      – Тебе чего? – мрачно спросил он.

      Я взглянула вслед за ним: внизу стоял некий Джино Казагранде, краснощекий толстый мальчишка лет тринадцати. Он служил вместе с Антонио у Ремо, но брат всегда отзывался о нем не слишком одобрительно.

      – Ремо вернулся из Ливорно, – сообщил Джино, прищурив один глаз. – Он хочет сегодня выйти в море.

      – Сегодня? В праздник?

      – Ремо сказал, что заплатит вдвое больше.

      – Хорошо, – хмуро сказал Антонио, – я подумаю.

      Он захлопнул раму окна. Джино, воровато озираясь, пошел к воротам и, выбравшись на дорогу, так припустил к морю словно за ним кто-то гнался.

      – Это ловушка, – сказал Антонио. – Я не пойду. Эта собака Джино знается с Сантони. Я не верю ему… Они подослали его, чтобы выманить меня в горы.

      Винченцо покачал головой. На губах у него мелькнула насмешливая улыбка.

      – Не перегибай палку, Антонио. Ты, конечно, можешь остаться дома и правильно сделаешь – кому охота работать в праздник, но я не думаю, что этот толстяк пришел нарочно. Сантони – трусы. Они боятся нас… Они решаются грозить только Аполлонии или Ритте. Ко мне еще ни один из них не подошел открыто.

      Он набросил на плечи куртку, зажал в руке беретто.

      – Куда это ты? – настороженно спросила Нунча.

      – Дон Эдмондо пригласил меня на стакан кьянти… У него красивая дочь, – добавил он лукаво.

      – Аделе? – спросила я, широко открыв глаза.

      – Да, Аделе.

      Антонио медленно подошел к брату.

      – Будь осторожен, Винчи. Я уверен, что Джино приходил не просто так. Тебе лучше не ходить сегодня горной дорогой. Иди в обход… Так будет безопаснее.

      Винченцо надел беретто: его рыжевато-русые волосы резко контрастировали с темным тоном шерсти. Он