Однажды во сне. Другая история Авроры. Лиз Брасвелл

мир всегда будет пытаться просочиться сюда, и легче всего это ему сделать через слабые звенья – людей податливых, покорных чужой воле, слабохарактерных… Она, Аврора, и есть такое идеальное слабое звено, разве не так? Даже королева не раз говорила ей об этом. Теперь еще раз восстановим последовательность событий. Принцессе стукнуло в голову, что хорошо бы всем обитателям замка умереть, и тут же в ее спальне появляются разноцветные летающие шарики.

      Но с другой стороны…

      А что, если не она одна такая? А что, если еще кого-нибудь в замке посещали видения с Той стороны? Менестреля, например…

      Аврора бросила внимательный взгляд, пытаясь найти в толпе человека, который был бы таким же слабым звеном, как она. Нет, так легко этого не увидишь. Все вроде бы ведут себя одинаково – танцуют, смеются…

      Смех у них какой-то истерический? Ну и что? Во-первых, у всех он такой, а во-вторых, разве не временное облегчение означает этот смех? Ведь закончился очередной период смертной тоски, разочарования, уныния, и снова все стало «нормально». Пускай «как бы» нормально, пускай на время, но – стало? Вот и веселятся все. Истерично смеются, лихорадочно танцуют, с жадностью поедают золотистый бульон с золотых тарелок. Нет, все это не то, не то… нужно вернуться к самому началу, к тому кролику, и думать, думать, думать…

      – А ты почему не танцуешь? – спросила Малефисента, лениво поднося к губам кубок с густым, почти черным, вином. Желтые глаза королевы были слегка затуманены, но пройдет совсем немного времени, и Малефисента, как всегда после бала, вновь станет самой собой.

      Аврора прикусила губу, неожиданно поймав себя на том, что эту тетину фразу она слышала уже много раз. И этот кубок с черным вином, и затуманенный взгляд янтарных желтых глаз. Все это, до мельчайших деталей она уже видела, и, очевидно, подобное повторится и на следующем балу. И на следующем, и еще раз, и еще…

      Странное беспокойство охватило Аврору, и она не знала, как преодолеть его.

      – Иди же, – сказала тетя и махнула рукой так, словно прогоняла от себя надоедливую муху. – Иди, танцуй.

      Аврора кивнула, послушно поднялась на ноги и отправилась в зал. Она, пожалуй, была даже рада тому, что ей дали приказ и можно чем-то занять себя, выполняя его.

      Но даже двигаясь в танце, Аврора по-прежнему витала мыслями далеко-далеко отсюда. Она думала о колдуньях и предательстве, о слабых звеньях и о том, что на самом деле происходит во Внешнем мире. О менестреле и о синем пере, о своей тете и пушистом кролике. Размышляя обо всем этом, принцесса механически двигала ногами и руками, не получая ни малейшего удовольствия от танца, хотя никто вокруг этого не замечал – такая от природы ей была дана грация.

      Граф Броде бежал от Авроры как от чумы, не поднимал на нее глаз даже тогда, когда они на короткое время оказывались в паре после перемены фигур в менуэте. А вот принцесса свою голову подняла, и как раз вовремя, чтобы увидеть, как ее тетя потихоньку покидает зал, не дожидаясь окончания танца.

      «Может