Город без войны. Светлана Пономарева

оказался картавый парень со значком. Он быстро объяснил двум парням, где найти Чернова, – те были местные и в сопровождении не нуждались. А потом подошёл к Сашке.

      – В хоёшую гьюппу ты попадаешь, пьиятей. Витька – он непьохой. Пьявда, с гойовой не всегда дьюжит. Его так все и зовут: Витька Шиз.

      – А почему не дружит?

      – Не знаю, упай, может быть, когда. Иногда ему кажется, что сьедят.

      – Как съедят?

      – Ну, сьежка за ним. Чёйный язум. И вообще, шиза – она и есть шиза. Но пайни в бьигаде пьявийные, – Кролик кивнул Сашке на дверь. – Тут в саяе скьяд, баяхьё поючишь, и пойдём.

      В сарае Сашка получил чёрные брюки, гимнастёрку, куртку, поношенные кирзовые сапоги с металлическими набойками на подошвах и выгоревшую фуражку с едва различимой надписью «Штурм». Всё это ему завернули в толстый слой обёрточной бумаги.

      – Ну как фойма? – иронично осведомился Кролик. – Кьюче, чем в вашем Койпусе?

      – Сойдёт. А что, в этом ходить обязательно?

      – Ну ты даёшь! – закатился Кролик. – Это тойко дья боёвок, а то пьоносишь до дый, а новую хьен дадут. Ну, может, чеез паю ет, но ты язве стойко жить собияешься?

      – Хотелось бы, – мрачно ответил Сашка.

      – Кому сийно жить охота, к нам не езет! – наставительно пробурчал Кролик.

      Они прошли через частный сектор южной окраины и оказались в развалинах. Раньше здесь был спальный район из престижных, но ещё в начале бесконечной войны его разбомбили. Теперь уже и война не та, и бомбардировщиков ни у кого нет, а полуразвалившиеся высотки зловеще смотрят на город пустыми глазницами. Сашка поёжился от неприятного чувства.

      – На всех домах номея, – опять заговорил Эдик, – то есть не на всех, а на тех, где жить не очень опасно. В остайные ючше не заходи, тойко есйи по нужде пьиспичит.

      Сашка старался запомнить, куда его ведут, но это было нереально – приходилось всё время смотреть под ноги. Они с провожатым шли, наступая на осколки битого стекла, обходя кучи железобетонных обломков с торчащей арматурой, поросшие по краям колючими кустами шиповника. Иногда Сашка слышал крики, ругань, собачий лай, изредка им навстречу попадались плохо одетые парни.

      – Гьяди не вьяпайся, – посоветовал Кролик. – Все, кто здесь живёт, не очень чистопьётные. И… это, у тебя сигаеты не найдётся? Тут гниёт кто-то уже дней восемь. Тут ючше куйить. Нет? Жай, тогда пьёсто дыхание задейживай.

      Действительно, откуда-то из развалин потянуло противным запахом разложения. Сашка с Эдиком почти перешли на бег.

      – Это, небось, сатанисты язвьекаются. Мы на них обьяву устьяиваи, да этих паязитов всех не пееёвишь. Здесь вообще всякого сбьёда хватает, по одному тойко днём ходим и то озияемся. Хойошо бы тебе, пьиятей, пушку заиметь. На боёвки оюжие выдают, конечно, но ючше иметь своё. Стьеять умеешь? А, забый! Ты же у нас из Койпуса.

      Наконец они остановились перед бывшей двенадцатиэтажкой с жирно намалёванным красной краской номером 31. От бомбёжки пострадали только верхние этажи здания, а низ выглядел вполне надёжно.

      – Нам