33+. Алфавит жизненных историй. Лариса Парфентьева

изучала ислам, у меня много друзей-мусульман, и я знаю, что есть промежуток, когда ты можешь читать молитву. В Коране нет такого, что ты должен совершать намаз минута в минуту.

      «Уф, какой упертый!» – подумала я.

      – У меня свои договоренности. Я обещал Всевышнему, что буду читать молитвы минута в минуту, и не нарушаю это обязательство.

      – А когда вы с Ним договорились?

      – Три года назад.

      – Что-то случилось?

      – Да, была одна вещь…

      В этот момент вся наша группа, которая сидела за столом, примолкла. Они явно прислушивались к нашему разговору. Айваз поменялся в лице. За маской, которую я назвала «Непробиваемая тупость», показался еле заметный штрих боли. Было видно, что ему не по себе от того, что он собирается сказать. Я кожей почувствовала, что мы подошли к самому главному… Время замедлилось, и воздух раскалился. Мы поняли, что впереди история, которая может изменить все. Мои губы затряслись:

      – Поделись, пожалуйста…

      – Да… это… четыре года назад… моя двухлетняя дочь сосала чупа-чупс… И он… это… шарик отвалился… и попал в дыхательные пути. Мы не успели его вытащить… Она задохнулась у нас на руках…

      В этот момент время остановилось. Все сидящие за столом замерли. Нас всех как будто парализовало. Кто-то замер с ложкой супа в руке. Кто-то – с поднятой чашкой кофе. У кого-то звонил телефон. Но все молчали и неподвижно смотрели на Айваза. В наших глазах читалось сострадание, смешанное с чувством вины и злостью на самих себя.

      Айваз, не поднимая на нас глаз, продолжил:

      – И после этого… жена два года не могла забеременеть… А год назад у нас родился сын. И в тот день я пообещал Всевышнему, что ради здоровья сына я буду соблюдать четкие предписания. Я договорился с Ним, что я буду молиться минута в минуту. И вот поэтому для меня так важно было выходить вне официальных перерывов.

      В ответ на это я сумела сказать только «Спасибо». В горле был такой комок, что больше ничего вымолвить я не смогла. Айваз вышел из-за стола.

      Вся группа продолжила есть молча. Мы не могли смотрели друг другу в глаза. Нам было стыдно, что мы осудили Айваза три дня назад, даже не пытаясь понять его.

      Он – не упрямец. Он не пытался привлечь к себе внимание. Он не хотел быть самым показушно набожным человеком в комнате.

      Он просто несчастный отец, дочь которого умерла самой нелепой смертью в мире. И теперь у него договоренность с высшими силами (и неважно, существуют ли они или нет), что если он будет выполнять правила, то такого больше не произойдет. Он верит в это. И для него это самое важное в жизни.

      Мы никогда не пытались понять его по-настоящему.

      Эта история стала для меня лучшим уроком того года. Мне было стыдно за то, что я осудила его, за то, что считала себя однозначно правой, а его – просто упрямцем. Да, люди любят навешивать ярлыки на то, чего не понимают.

      Внутри каждого из нас идет невидимая, известная только нам война. Осуждая человека, ты понятия не имеешь, какая война происходит внутри него. И когда