Эллиниум: Пробуждение. Анджей Беловранин

к юноше Рубач. – Мне нравится Камнемёт.

      «Неужели уже свершилось? – не мог поверить себе Пескарь. – Теперь я мужчина?»

      – Он же был безоружен, – неуверенно возразил юноша.

      – Он был враг, – утвердил Рубач. – Но это твое дело. Ты можешь принять имя, когда захочешь. Пока ты трижды не прокричишь одно из тех имен, что предложили тебе твои братья – ты все ещё Пескарь.

      Заметив, что Пескарь не соглашается ни на один из вариантов, воины перестали их предлагать.

      – Пескарь-Тугодум! – рассмеялся кто-то.

      – Пескарь-Длиннодум, – последним, с улыбкой сказал Козлик.

      Через короткое время разведчики настигли поверженного раадосца, подхватили его под руки и ноги и потащили на пляж.

      Когда его поднесли к войску, он уже начал приходить в себя, но все еще не мог встать на ноги. Он был молод, но уже не ребёнок – на лице его росла неухоженная чёрная борода; одет в рваные лохмотья. Голова и правое плечо его были залиты кровью.

      – Ты здесь один? – спросил воевода кадмийцев, несильно пнув пленника в грудь. – Кто ещё с тобой?

      Раадосец сплюнул красным на песок и улыбнулся окровавленным ртом, стоя на коленях.

      – Пошёл ты под хвост осла, откуда выполз! – бесстрашно сказал он.

      Воевода поморщился и кивнул головой. Несколько кадмийцев набросились на пленника и стали избивать его древками копий. Когда, по движению руки воеводы, они отошли в сторону, раадосец лежал на песке без движения. Он не стал закрываться от ударов, и один из них раскроил ему висок. Какой-то кадмийский воин наклонился к застывшему телу и вскоре заключил:

      – Дохлый.

      «По крайней мере, он был смелым, – подумал Пескарь. – Хоть и безоружный, но воин». Но вместо гордости почему-то ощутил сожаление. Может, в других обстоятельствах этот храбрец мог бы стать ему другом?

      – К Аду эту падаль, – с омерзением сказал кадмийский воевода. – Идём дальше.

      – Его можно было пытать и допросить, Сафир, – с сожалением сказал Рубач. – Это не пастух и не рыбак, а наблюдатель – при нем не было ни удочки, ни скота, ни корзинки для орехов.

      – Можно было бы, но зачем терять время? – возразил воевода. – Мы и так всё знаем.

      Рубач не стал спорить.

      Воины направились прочь с пляжа, стараясь сохранять порядок во время движения. По лесам вокруг рассыпались разведчики кадмийцев, время от времени коротко перекликаясь птичьими голосами. Воины Грома шли впереди основной колонны, остальные кадмийцы скопом топали за ними.

      Выбравшись на тропинку, поднимавшуюся в гору, Пескарь один раз оглянулся. Распластанное тело раадосца валялось на песке, расплываясь в наступающих сумерках.

      12

      Отряд шёл по лесной тропинке, которая забиралась все выше в гору. Вокруг не было ни души. Один раз на пути попалась бедная хижина, но внутри никого не было. Правда, было немного свежей еды – значит, хижина была не заброшенная. Должно быть, хозяин загодя узнал об их приближении и сбежал. Теперь можно было рассчитывать,