Кто последний к сексологу?. Лика Конкевич

вырастешь большой!»…и сделала свои выводы…

      ***

      «Я ненавижу мужчин, оставайся мальчиком»

      У нее с детства не ладилось с мужским миром, не повезло с отцом, «летчиком/залетчиком», про которого мать не рассказывала ничего хорошего, одни психи при одном упоминании его имени и злобный, полный ненависти взгляд. Она даже с мальчиками никогда не дружила. В 30 лет решила родить для себя и получился мальчик-сынок.

      Как с куклой играла, радовалась такому счастью, спала с ним в одном постели, пока однажды не увидела следы, что ее мальчик становится мужчиной. В ужасе стала «заталкивать его обратно» в свой шаблон идеального малыша-карапуза, а он выбивался… через рок, тату, длинные волосы… а она сильнее давила и устраивала истерики… а он все старательнее отстраивал свои границы, взрослел и его протесты становились серьезнее-выпрыгивал из окна, шрамировал свое тело, перешел на вызывание рвоты после еды.

      Они пришли тогда, когда ему было 16. Он реально выглядел узником концлагеря… На символическом уровне так и было, только заточен он был в камеру маминых представлений… Запрос мамы был простой с ее стороны: «Заставьте его есть. Я не хочу, чтоб он умер»

      Когда мы остались с ним вдвоем, он смотрел на меня с презрением несколько минут. Я читала в его взгляде ненависть к нам, женщинам. За ним был и страх… и растерянность..и желание сблизиться… и отчаяние…

      ***

      «Не будь сексуальной»

      Девочка пришла одна. Ей 17. С запиской-разрешением от матери, что она ее поддерживает в консультации специалиста. Ее вес… ну вот как на картинке

      Она еле расположилась в кресле, хотя оно у меня очень объемное… несколько минут смотрела в пол, теребила свои пальцы на руках, щипала свои ноги через джинсы… а потом заплакала… да, и такое бывает… когда уже переполнен душевный сосуд и достаточно присутствия рядом, чтобы процесс у человека запустился.

      Внешне она очень отталкивала, да. Засаленные волосы, редкие и белесые, воняющие подмышки, опущенная голова и постоянно прячущиеся маленькие глазки… и я понимала, что за всем этим внешним уродством прячется совершенно одинокий ребенок.

      Она говорила через всхлипывания, с надрывом… сначала были обрывки фраз, еле понятные, о ком это она… «Он ненавидит толстых женщин… они ему всегда противны… его блевать тянет, когда такая с ним рядом. А я всегда с ним рядом… ненавижу его… он просто старый урод… Дрищ бессмертный…»

      Потом до меня дошло, что это все про отца. Что он боится женщин в теле. Что его жена, мать девочки, хрупкая и маленького роста женщина. А вот с дочкой «не повезло». Девочка с детства росла в этой атмосфере отцовской паники перед большими женщинами. Маленькой она не придавала этому значения, но слышала фразу, которую он часто проговаривал своей жене: «надеюсь, пухлость ее пройдет» …но пухлость ее не проходила, а разрасталась.

      Девочка так нуждалась в отцовском принятии, в его теплых объятиях, в его поддерживающем взгляде…