Небесные псы. Вадим Филатов

/v>

      Мой вселенский сумасшедший,

      Тайный призрак одинокий,

      Равнодушно засмеялся

      И перчаткою взмахнул.

      И от этого движенья

      Полыхнуло льдом свободы

      Застонали люди-волки,

      Обрели свою мечту.

      Нашей жизни унижение

      Разорвало небосводы.

      Нашей памяти осколки

      Устремились в пустоту.

      ДОКТОР ЛЮБОВЬ

      Город большой – гнилой наркоман,

      Корчится в ломках, коверкает слух.

      Лик обуглен и язвы на коже.

      Хорошая

      Смерть.

      Большой город.

      Доктор Любовь – Джек Кеворкян.

      Он вынимал из желающих дух.

      А теперь —

      Кто уйти вам поможет?

      Хорошая

      Смерть.

      Большой город.

      Сквозь дурман, сквозь запрет и обман,

      Приходил и лечил ваш недуг —

      Каждый жизнью болен, похоже.

      Возвратись и убей злую боль

      Ты волшебным движеньем руки.

      Запускай анальгетики в кровь.

      Растворяй безнадежность тоски.

      Подари людям смерть, Доктор Смерть!

      Хорошую!

      Смерть!

      В больной город.

      КАРСКОЕ МОРЕ

      Наши души умчат в ледяные просторы,

      Траур волн растворит их вдали.

      Это Карское море почернело от горя,

      Собирая во льдах корабли.

      Пролетев над волнами, снеговыми ночами

      Чайки скованы мертвенным сном.

      Терпелив и печален, мой корабль отчалил,

      Шторм и стужа ему нипочем.

      Наши скорбные руки неизбежность разлуки

      Обрели, разрывая туман.

      Наши чувства простые отгорели, остыли,

      Вмерзли в лед и ушли в океан.

      Небосвод там расколот и космический холод

      Гонит тени людей в никуда.

      С бесконечностью споря, стонет Карское море

      И Полярная светит звезда.

      Наши души умчат в ледяные просторы,

      Траур волн растворит их вдали.

      Это Карское море почернело от горя,

      Разбивая во льдах корабли.

      НЕБЕСНЫЕ ПСЫ

      Над долиною Омо

      синий вечер, густой и тяжелый.

      Лишь у кромки небес

      тлеет след отгоревшей грозы.

      Всё предельно знакомо —

      травы, кладбища, нищие сёла.

      И космический лес

      где небесные водятся псы.

      Я ушел в Огаден,

      сотню лет разменяв на мгновенья —

      будто ветер летел

      по воздушной тропе среди скал.

      И, оставив свой плен,

      я в оковах нашел избавление.

      Замерзая, сгорел

      и, сожженный, в огне замерзал.

      Отстучали часы

      над пустыней, где век коротаю.

      Время льется в песок.

      Жду сегодня, когда позовут

      те небесные псы,

      что в ночи собираются в стаю

      и в назначеный срок

      обещают свободу от пут.

      Я беру и огонь

      и студеные льды в побратимы.

      Все что было – раздал,

      а что скрыл – все равно потерял.

      Холодеет ладонь,

      в Лалибэлу идут пилигримы:

      кто их раз повстречал —

      тот разгадку Вселенной узнал.

      Вот посланник спешит,

      и под сенью соломенных хижин

      все ликуют навзрыд,

      умирая во сне вместе с ним.

      Черный раб сторожит —

      и небесная стража все ближе.

      Нам Спаситель простит.

      Только мы ничего не простим.

      ПЕЧАЛЬНАЯ БАЛЛАДА

      Подростки всех печалей – в бесстыдстве непорочные

      Светлы, как пустота у северного полюса.

      Оставили на утро свои затеи срочные

      И ждут в ночи с надеждой зовущего их голоса.

      В бараках обстоятельств, в горячке