Дар небесам. Наталия Рай

без таможен – гощу,

      И я зла никогда не держу,

      И друзьям – что угодно – прощу,

      Кроме, разве, – измен и крови

      И невинной ребёнка слезы!

      Вырываются вожжи брови

      Перед лаем и гонкой борзых.

      Но охотник, поднявшийся в лов,

      Натравивший собак на меня,

      Не найдёт – на везенье – подков

      Моего золотого коня…

      ДАТА

      Резкой пощёчиной – дата – в лицо.

      Щёлкает счётчиком, дышит пыльцой, —

      В тот добирается день февраля

      Где разбирается дело враля.

      Русской рулеткой кладёт – наповал —

      В чёрные клетки – злые слова…

      Дни перелистывать тягостно мне, —

      Мерить баллистами крепость камней.

      Тихая робость сердцу мила.

      Чёрным надгробьем песня легла.

      Как инквизитор, льстив и хитёр,

      Ныл, что – вблизи-то жжётся костёр!

      Ласково пленную жжёг на костре,

      Словно нетленныя Божий портрет:

      Вечно промучится – и не сгорит!

      Время-разлучница рядом парит.

      Я излечила ожоги души.

      Что же случилось в тихой тиши?

      СОН

      (По мотивам Ольги Кобылянской)

      Пречистой Деве Марии

      Кого-то искала, искала во сне,

      И целого мира он был мне дороже…

      Я в городе чёрном металась, и мне

      Привиделся кто-то, волшебно похожий…

      И кто-то похожий ко мне подошёл,

      И взглядом вссиял, словно солнце в закате,

      Мне руку легко положил на плечо…

      А я – почему-то – стою виноватой.

      Я женщину эту с лицом молодым,

      В тёмной и бедной одежде печальной —

      Не знала! Но женщина снова твердит,

      Что я много раз её в жизни встречала…

      Но вспомнить её я никак не могла!

      Ведь если б встречала, – запомнила б точно,

      Как боли безмерной черта пролегла

      На скорбном лице, возле губ непорочных.

      Что знаю её, вновь твердила она,

      Мне напомнить взялась все (небывшие?) встречи:

      «Вспомни, тогда ты ребёнком была.

      Но день тот тобою навеки отмечен —

      Таких же детей, но сирот, привела:

      Я двух музыкантов за хлебом водила.

      За то, как о них долго слёзы лила,

      Я на губы твои поцелуй возложила,

      Чтобы Правда, ожившая в сердце твоём,

      Через эти уста людям бедным звучала.

      …И у ложа пропившего жизнь мы вдвоём

      Его Ангела Смерти встречали…

      …И у бедной вдовы. Для которой бедой,

      Для которой – проклятием выросли дети…

      Ты не помнишь отверженки той молодой,

      Что в гробу получила два – наших – привета?

      Всё не помнишь меня?»

      Но я знала теперь!

      К Ней одной я летела в бессолнечных думах,

      Ей молилась, когда раем виделась смерть!

      Но ни разу о Ней не сумела подумать…

      Я рванулась пред Ней на колени упасть!

      Но сдержала меня.