Волжане. Люди Нижегородского края. Сергей Степанов-Прошельцев

фон Август. Очерки о внутреннем положении, национальной жизни и особенностях сельских учреждений России. Москва, 1869).

      Но это было до того, как Никольский включил в труппу Любовь Косицкую. При предыдущем владельце театра Василии Игнатьевиче Живокини появилось немало проблем. Василий Иванович был актёром московского театра, нередко выходил на сцену и в Нижнем Новгороде. Театром управлял его брат Михаил, художник-декоратор. Но при нём актеры стали покидать Нижний Новгород. В газете «Нижегородские губернские ведомости» даже была опубликована статья под названием «О нижегородском театре и об охлаждении к нему публики».

      Это охлаждение для Живокини было непонятно. В труппе оставались такие профессионалы, как Минай Поляков, Анна Вышеславцева, её сестра Елена, выступавшая под псевдонимом Трусова, и Ханея (Александра) Стрелкова, один выход которых на сцену приводил публику в восторг, и одновременно – полупустой зал. Преемникам Живокини нужно было что-то что-то кардинально менять, чтобы привлечь зрителей. И Никольский придумал «вольные маскарады», которые начинались после спектакля и сопровождались танцами, когда можно было напрямую пообщаться с актерами в непринужденной обстановке. Но главное, что замыслил Никольский, – это омоложение труппы. И начал он с юной Любы Косицкой.

      Первые роли

      Никольский доверил ей сразу две эпизодические роли – крестьянки в спектакле «Женевская сирота» и горничной в «Комедии с дядюшкой». Это были пьесы довольно примитивные по содержанию, и сегодня их авторов уже не установить. Тем не менее, они были достаточно популярны, и волнение дебютантки трудно передать. Люба даже обратилась к Ханее Ивановне Стрелковой с просьбой оценить, как она озвучивает одну из этих ролей. Та благосклонно выслушала и дала несколько советов. Но когда должен был состояться её выход на сцену, как потом признавалась Любовь Павловна, «ноги словно приросли к полу».

      Кто-то вытолкнул её из-за кулис, и, выбежав к зрителям, она проговорила свою роль, а под конец расплакалась и убежала. Сценарием это не предусматривалось, но это было так естественно, что зал взорвался аплодисментами. Косицкая, ещё не отдавая себе отчёт, интуитивно почувствовала, что актерская игра и собственные эмоции сливаются в одно неразрывное целое, что игра на сцене – это сама жизнь.

      «Как я была довольна, как я молилась в тот вечер! – писала она в своей автобиографии. – Воротясь домой, поужинала и села к окну глядеть на луну и Волгу. Как мне было хорошо в тот вечер… Не было человека счастливее меня в целом мире».

      Успех окрылил. В опере Вольфганга Амадея Моцарта «Волшебная флейта», которая включала в себя элементы балета, Любовь Павловна исполняла танец с помелом. И зрители не отпускали её со сцены, этот танец ей пришлось исполнить трижды. В опере Джакомо Мейербера «Роберт-дьявол» Косицкая должна была петь в хоре, но голос её так понравился Никольскому,