Колыбельная. Чак Паланик

свете.

      Я говорю: «Амана».

      – Есть у них календарь?

      Слюна Дункана брызжет мне на руку и на щеку. Работает кондиционер, и слюна кажется очень холодной.

      Есть, говорю я ему. С изображением старой каменной мельницы – такой, которая с водяным колесом. Подарок от страхового агента. В календаре был отмечен день, когда вести малыша в поликлинику. И день защиты диплома по общеобразовательной подготовке у мамы. У меня записаны обе даты и фамилия детского врача.

      И Дункан говорит:

      – Черт, отлично работаешь.

      Его слюна высыхает у меня на коже и на губах.

      На полу в кухне был серый линолеум. Розовый кухонный гарнитур, прожженный в некоторых местах сигаретой. На столике рядом с раковиной лежала библиотечная книжка. «Стихи и потешки со всего света».

      Книга была закрыта, но когда я ее приоткрыл и дал ей свободно упасть на стол вверх обложкой – в надежде, что книга сама раскроется на странице, до которой ее дочитали, – она раскрылась на странице 27. Я взял карандаш и поставил галочку на полях.

      Мой редактор хитро прищуривает один глаз.

      – А остатки какой еды, – говорит, – были на грязной посуде в раковине?

      Спагетти, говорю я. С томатным соусом. Соус с грибами и чесноком. Я проверил мусорную корзину под раковиной.

      Двести миллиграммов соли на порцию. Сто пятьдесят килокалорий. Я сам не знаю, чего ожидал найти. Может быть, что-то, что помогло бы понять причину.

      Дункан говорит:

      – Видел? – и показывает мне гранки сегодняшнего ресторанного раздела. Объявление бросается в глаза сразу. Шириной в три колонки и высотой в шесть дюймов. Заголовок большими буквами:

ВНИМАНИЮ КЛИЕНТОВ КЛУБНОГО РЕСТОРАНА«ТЕМНЫЙ БОР»

      В самом объявлении сказано: «Отобедав в указанном ресторане, вы заразились синдромом хронической усталости, не поддающимся никакому лечению? Этот вирус, передающийся через пищу, лишил вас возможности продуктивно работать и жить нормальной жизнью? Если так, то звоните по указанному телефону и объединяйтесь с другими такими же пострадавшими, чтобы подать коллективный иск в суд».

      Указанный телефон начинается с какого-то непонятного длинного кода. Наверное, это мобильный номер.

      Дункан говорит:

      – Как ты считаешь, из этого можно состряпать статью? – И на листе остаются влажные точки его слюны.

      У меня бибикает пейджер. Это полицейские врачи.

      На факультете журналистики нас учили, что репортер должен быть как объектив фотокамеры. Вышколенный, объективный и беспристрастный профессионал. Точный, надежный и наблюдательный.

      Нас учили, что то, что ты пишешь, – это всегда отдельно от тебя. Убийцы и репортеры взаимно исключают друг друга. О чем бы ты ни писал, ты пишешь не о себе.

      Мой третий мертвый ребенок – на ферме в двух часах езды от города.

      Четвертый – в кооперативном доме рядом с торговым центром.

      Полицейский врач ведет меня в детскую и говорит:

      – Наверное, вас зря сюда вызвали. – Его зовут Джон Нэш, и он убирает простыню,