Финоген Ильич. Максим Горький

сказал Финоген, усердно и внимательно дуя на блюдечко.

      – Но хоша оно и так… однако дело новое, неиспытанное… потянешься к нему да и оборвёшься.

      – Бывает…

      – И хочу я, по этой причине, взяться за торговлю.

      – Кабаком промышлять будете? – спросила жена Финогена, низенькая, жилистая, с красивыми чёрными глазами, которые казались слишком молодыми для её жёлтого лица, уже покрытого сетью тонких морщин.

      – Нет, кабаком не стану. – И Лохов отрицательно мотнул головой. – Кабака я не люблю, ежели говорить правду. Сам я не пью и всем бы запретил винище это употреблять… Кабак дело нехорошее…

      – Недолговечное дело, – спокойно сказал Финоген. – С будущего года, слышь, казённую водку заведут у нас… слыхал, чай?

      – Н-да, вот видите! – сказал Лохов.

      – Слыхал, мол, про это? – вновь спросил Финоген.

      – Да… мельком слыхал. А что?

      – Ничего.

      Лохов посмотрел на Финогена и передёрнул плечами.

      – Я не потому избегаю кабака, что слышал про монополию, – вразумительно заговорил он, – а просто – не хочу. Ежели говорить правду, виноторговля навынос и распивочно – дело прибыльное и простое, особой сноровки не требует, а копейку тянет к себе, как магнитом. Но хотя я и жил в городах, был в солдатах… огни, и воды, и медные трубы прошёл, – однако бога помню. Господу я слуга верный… А около вина греха много. Так много на земле греха от вина, что даже, может, больше всей прибыли.

      – Это вот верно, – одобрительно сказала Финогенова баба.

      Муж взглянул на неё и сказал, подвинув к ней свой стакан:

      – Налей-ка мне ещё, Варвара!

      – Хозяйка-то есть у вас? – спросила Варвара.

      – Ещё нет, – ответил Лохов. – Всё некогда было обзавестись. Служба у меня в езде… сегодня – здесь, завтра – там. Какой интерес иметь хозяйку при такой службе? Я, примерно скажем, на пароходе езжу, а её с собой ведь не возьмёшь. Оставь её, значит, на берегу, одну… содержать надо… и потом вдруг окажется – шалить она начнёт? Беспокойно это… Я так решил в уме: когда уж, мол, сяду прочно на одном месте, тогда и женюсь.

      – Эдак-то чего лучше! – заметила Варвара.

      – И опять же жениться в городе надо оч-чень осторожно! – Тут Лохов поднял кверху палец и, подержав его вытянутым, помолчал. – Городские женщины, они ведь ой-ой-ой! За ними глаз нужен… И в одёже она разбирает, и в пище… и во всём прочем. Деревенские куда проще… деревенские много лучше…

      – С ними спокойнее, – сказала Варвара.

      – Глупее они, – усмехаясь, заметил Финоген, поглаживая свою бороду огромной ладонью.

      – Женщине для её дела не много ума нужно, – вразумительно сказал Лохов. – Позвольте мне ещё чашечку!

      Темнело. Серые, низко опустившиеся над землёй осенние тучи смотрели в маленькие окна избы, и в углах её уже собрался сумрак.

      – Ну, а вы тут как поживаете, Финоген Ильич?

      – Живём по малости, – ответил Финоген, подумав.

      – Богатеете всё?

      – Заплатами-то? Богатеем… каждый день почти новые заплаты нашивают бабы на одежду-то нам.

      Лохов