Империя господина Коровкина. Макс Гришин

пап! Пётр, дядя Миша! – она по очереди улыбнулась каждому, но подошла только к отцу, целуя его в его выбритую щеку, которую он тут же поспешил ей подставить. – Не замерз тут у нас?

      – Да, у вас тут явно не Лас Пальмас. У нас в такую погоду даже зимой не каждый из дома выйдет! Дождь, холод! Читал, что у вас снег тут на днях падал. Вот где не хотел бы быть в начале лета, так это в Питере!

      – Про снег это уже явно преувеличение, – как-то натянуто усмехнулся Петро. Он еще не до конца отошел от прошлого разговора.

      – Боюсь, это правда! Я бы не поверила, если бы не увидела это сама, – ответила она ему с легкой улыбкой.

      – Это всё климат, который меняется! – зевая, развалившись на диване, заметил своим тонким голоском Миха. Его жирные белые ляхи вылезали из-под халата, но его это нисколько не смущало, как, впрочем, и всех остальных, кто знал его всю жизнь. – Чайку может, Ди, или вон, как Петька, может погорячее чего налить?

      – Лучше бери чай. Я – плохой пример, – с горькой иронией парировал Петро.

      – Никто из нас не безгрешен, – ответила Диана с улыбкой, подходя к свободному креслу и осторожно опускаясь в него. Взгляд Петро невольно остановился на ее груди, потом сполз на ее тонкие ровные ноги. Это было совершенно непроизвольно, он сразу понял это и поспешил отвернулся куда-то в сторону, к окну. У него еще было живо воспоминание, как когда-то давно Александр, заметив несколько раз его странные взгляды, обращенные на его тогда уже совершенно раскрывшуюся в женском плане, но всё еще несовершеннолетнюю дочь, схватил его всей пятерней за яйца и держал его так до тех пор, пока Петро, тоненьким голоском только что прорезавшегося на «кукареку» петушка, не дал ему развернутое обещание не то что не думать и не смотреть, а напрочь забыть, что у него есть дочь.

      – Дядя Миша, не против? – ее рука залезла в сумку и достала оттуда пачку тонких сигарет.

      – Ну если папа разрешает, что я могу сделать? – засмеялся дядя Миша и его тучное тело затряслось в кресле.

      – Курить вредно. Папа, конечно же, против. Но ремнем, говорят, детей бить в наше время нельзя, а других управ на тебя у меня не осталось.

      Диана поднесла зажигалку к сигарете и раскурила ее. Все остальные молчали, не отводя от нее глаз. Первым после паузы заговорил Александр:

      – Ну что, Диана, расскажи нам теперь о своей личной жизни, – тут он поднялся с кресла и подошел к окну. – Ходят слухи, что у тебя новый молодой человек. Слышал даже, что он вроде какой-то даже… особенный.

      – Это точно! – выдохнула Диана и струя сизого дыма вылетала из ее пухленьких губок к потолку. – Птица крайне редкого полета. В кафе меня пригласил. На Марата.

      – Что-то элитное? Не помню, чтобы там были стоящие заведения…

      – Тошниловка редкостная. Что-то между шавермой и рюмочной. Угостил шницелем, который, как мне показалось, кто-то уже до меня ел и картошкой фри. Предлагал выпить «пивка», но я все-таки нашла в себе силы отказаться.

      – А