Род. Генрих Эрлих

как будто тут промчался рассвирепевший огромный кабан.

      По дороге двигалась большая стая двуногих, сидевших на лошадях. Впереди, как и положено, вожак. Тут сомнений не было, самой большой и сильный, и лошадь под ним под стать, так что вожак возвышался на две головы над своей стаей, еще выше колыхались перья какой-то невиданной птицы, красные как кровь и пушистые как снег. Вожак был облачен в странную одежду, блестевшую как ручей в лунную ночь, только много ярче, этот блеск перебивал сияние солнца и именно он ослепил на мгновение волчицу. Этого двуногого ни с кем нельзя было спутать, именно он мчался во главе стаи луну назад.

      Странные создания двуногие, подумала волчица, все-то куда-то спешат, она могла это понять, когда они преследовали быстроногого оленя, но в тот день никакой добычей впереди и не пахло. Зачем же бежать, изматывая себя до времени? Или с другой стороны посмотреть: зачем нарочно замедлять свой бег? Зачем тащить за собой неподъемную тяжесть, как эти дома на колесах? Вон, шесть лошадей из сил выбиваются, а сидят в том доме хорошо если четыре самки двуногих, а то и вовсе две.

      Пока волчица размышляла, конный отряд подъехал к развилке, откуда начиналась дорога в горы. Одна из двух карет свернула на эту дорогу и еще медленнее покатила вперед, рыцарь отобрал десять всадников и последовал за ней. Оставшиеся же спешились и расположились на отдых вокруг второй кареты, из которой никто не вышел, но как только первая карета приблизилась к подошве гор, вновь вскочили на лошадей и быстро помчались по торной дороге.

      Впрочем, волчица этого уже не видела. Посетовав на оживленное движение и мягко пожурив себя за неудачный выбор логова, она поспешила вниз, к своим волчатам. Волк блаженно посапывал, изредка подрагивая и перебирая лапами во сне, видно, заново переживал удачную охоту. «Вот ведь создание! – возмутилась волчица. – Сделал дело – и на бок, а там хоть трава не расти! – тут взгляд ее упал на обглоданную барсучью голову, и она немного смягчилась. – Ладно уж, дело-то все же сделал, какое-никакое! Пусть пока спит». И подавив желание растолкать мужа, волчица полезла в пещеру.

* * *

      – Государь! Объясни мне, несведущему, почему ты второй уже раз разъединяешь свои силы? Не ты ли учил меня, что силы перед битвой надо собирать в кулак?

      Король Картрих с ласковой улыбкой посмотрел на Боули, своего оруженосца. Смышленый отрок, и храбрый, доблестный рыцарь вырастет! Сколько таких он взрастил за свою долгую жизнь! Но Боули был милее всех его сердцу, кроме разве что…, король Картрих поспешил отогнать неприятное воспоминание. Но оно не отставало. Тот тоже был пригож в юности, строен и тонок, как девушка, смышлен и любопытен, предан и храбр и вырос в доблестного рыцаря, возможно, самого доблестного в его воинстве. И его король с радостью учил всяким премудростям, ратному искусству, тяжкой науке управления народами и государством. Выучил – на свою голову! Или не тому учил? Или слишком многое прощал и дозволял разные вольности, вот как тут – обращаться без