Чужая жизнь. Елена Долгопят

декабря 2012, 20:00

      Katerinaa: Я, конечно, спросила на всякий случай, не свободно ли место.

      – Нет, – сказала старуха.

      Она сидела у окна, а место рядом с ней стерегли рукавицы.

      Народ всё прибывал, старуха смотрела растерянно, а я надеялась, что никто к ней не подойдет, что придется ей убрать своих псов, и тогда я сяду наконец. Стоять уже сил не было.

      Псы старухины были из серой шерсти, простой вязки, один с зеленым глазом-заплаткой на большом пальце. Бархатная заплатка, между прочим. Оттенок темный, малахитовый, красивый. Бог его знает, откуда у этой нищей старухи в старой мужской куртке, в темной лоснящейся юбке, в валенках с галошами, взялся такой красивый обрезок. Может быть, жакет такой водился у нее в дни молодости. Я попыталась представить ее молодой и красивой, в темно-зеленом бархатном жакете, с припудренным лицом, с ароматом, едва слышным, «Красной Москвы». Напомнила мне эта старуха мою так, что сердце сжалось.

      Электричка тронулась, старуха еще надеялась, выглядывала людей, пробирающихся по проходу. Я ее не торопила.

      Она посмотрела на меня и убрала псов.

      Я уселась. В проходе стояла толпа, покачивалась в такт ходу поезда.

      Душно, сонно.

      Старухины иссохшие, с пожелтелыми ногтями пальцы вдруг коснулись моей руки.

      – Дочка, – спросила старуха, – у тебя есть телефон?

      Она расстегнула куртку и вынула из внутреннего потайного кармана сложенный вчетверо листок. Пожелтелый, в клетку, наверно, из древней школьной тетради, от внуков сохранилась где-нибудь в чулане, с оценками и замечаниями.

      Большими, два раза для четкости обведенными буквами на листке записан был номер. Я его набрала.

      Ответил высокий мужской голос:

      – Алё-алё!

      – Здравствуйте. Ваша бабушка будет говорить.

      И я вложила телефон старухе в ладонь.

      – Митя! – заголосила старуха в трубку. – Я здесь! Еду, еду! Ты где? Где?

      Что там ей отвечал ее Митя, я не знаю.

      После разговора она успокоилась, вытянула из-под сиденья школьный, хорошо поживший темно-синий рюкзак, раскрыла молнию и вынула из рюкзака пакет. В нем оказались пирожки. Из русской печки, как старуха сказала. И предложила отведать. Я не отказалась. Сама я не пекла, но за моей бабушкой много раз наблюдала. Дрова в каменном зеве должны прогореть, затем на кирпичи над углями ставится противень, а зев загораживается железным щитом, и там, за щитом, в каменной пещере, поднимаются и румянятся пироги да пышки.

      Старухины пироги были с картошкой и жареным луком. Я ела и была счастлива. Расстались мы друзьями. Даже имя ее мне теперь известно: Дарья Сергеевна.

      Наевшись пирогов, я и ужинать не спешила, брела по нашему городку, по центральной улице, в магазины заглядывала, смотрела, но ничего не покупала. Дома только чай выпила. Завтра думаю поехать в «Икею» за диваном, мой уже развалился.

      Snezanna: В «Икее» на завтрак кофе бесплатный) Или чай.

      Dimon: Кофе у них отвратительный.

      Snezanna: Вы придираетесь. Как всегда.

      Dimon: Я объективен. Как всегда.

      Katerinaa: Мне нравится, что там всё сборное. Я с детства конструкторы люблю.

      Dimon: Замаетесь