Вселенная в тебе…. Руслан Валерьевич Мамакин

знакомого мне голоса.

      – Как ты здесь, Солнышко? Сочту молчание за ответ, что с тобой всё хорошо…как и всегда в последнее время. Я до сих пор не верю в то, что с тобой произошло… с нами произошло.

      Сквозь все всхлипывания и местами неразборчивую речь, я не смог не узнать голос собственной матери. Во все времена мне хотелось поддержать её, помочь…но не всегда получалось. Это меня тяготит до сих пор, но, с другой стороны, я был юн и толку от меня, как от любого человека малого возраста, не было совсем. Кто-то скажет, что я самокритичен, кто-то разделит мою позицию, поскольку все мы разные и обладаем собственной точкой зрения, однако я считаю, что несмотря на возраст, мы в состоянии помочь хоть чем-то тем, кого так сильно любим. Пусть это будет уборка по дому или доброе слово, которого порой так не хватает, мы в состоянии сделать это. А причины, за которыми мы прячемся и бездействуем, лишь отговорки для собственного успокоения.

      Услышав голос мамы, пусть сильно опечаленный, но по-прежнему родной, я впервые за последние дни испытал чувство покоя. Нет-нет, не то, чтобы моё отчаяние пропало, просто я погрузился в какое-то состояние, где мне было абсолютно всё равно: на то, что происходит со мной, на то, что будет. И я снова почувствовал лёгкое прикосновение губ у моей щеки. Это была свобода!!! Ах, как я рад тебе, моя родная…столько нужно обсудить, столько нужно прочувствовать…только не уходи…прошу…Мне настолько стало легко, что я будто вырвался из своей проклятой тёмной клетки, расправил крылья и взлетел навстречу убегающей от меня, но в то же время слега заигрывающей надежды на то, что всё наладится. На мгновенье мне показалось, что даже темнота начала рассеиваться, но нет…показалось.

      В этом блаженном состоянии, когда я парил где-то среди небес, до меня донёсся голос моей дарящей надежду мамы. Ох, как он был прекрасен, несмотря на уже внушительный возраст, о котором, исходя из рамок приличия, я вам не скажу, он всё равно был прекрасен. Голос (единственное, что мне сейчас дано), будто не принадлежал ей в настоящее время, он был откуда-то из прошлого, когда мы были вдвоём с мамой, когда она читала мне сказки на ночь, когда всё было хорошо…Бархатистая речь не просто ласкала мой слух, она проникала в душу и ласкала сердце, делая меня счастливым. И вот я услышал вновь это ангельское звучание:

      – Ты должен понять, не я этого хочу. Этого требуют врачи…Мы, итак, слишком долго (раздался плач) …мы слишком долго с тобой в этом состоянии…просто пойми, я бессильна, я не хочу, чтобы так было, не хочу и не могу ничего сделать. Проклятье! Почему именно наша семья, Господи, за что?! Сынок, это наш последний разговор (взяла за руку и начала целовать, оставляя мокрые следы на бледной руке), доктор сказал, что прошло слишком много времени, и признаков на твоё улучшение совсем нет. Не переживай, родной, я с тобой, я навсегда с тобой… Я пришла попрощаться.

      Я понял, что меня хотят отключить от системы жизнеобеспечения. Это звучало, как приговор.

      Тут мой полёт и завершился, крылья, как