Гроза над Польшей. Андрей Максимушкин

но и этого при должном подходе и если руки не кривые вполне достаточно. Люди быстро превратили старый дом в пригодное для ночлега место. Разожгли очаг в сарае. Двое молодых сбегали в овраг за росчистью к роднику за водой. Вскоре с улицы потянуло непередаваемым, сводящим с ума ароматом каши с тушенкой.

      – Вот и пригодилась наша конина, – хмыкнул Комаров.

      – Это для Рината варят, – подначил Черкасов, – он у нас татарин, конину любит.

      – Лишь бы мясо было, – вздохнул штурман. – И за угол зайти не мешает.

      Пленные находились в одной из комнат с намертво заколоченными окнами. Было у Котлова такое ощущение, что они не первые заключенные в этой импровизированной камере.

      – Накормят, – пробурчал вице-адмирал. – Вы лучше совет дайте.

      – Как бежать? – уточнил Черкасов. – Рано еще. Даже если выберемся из дома, и секреты нас не заметят, далеко не убежим. Ляхи, чую, здесь каждую тропинку знают, все бугорки сосчитаны и деревья помечены.

      – Не казаком ли ты будешь? – повернулся к Черкасову Дима Комаров.

      – Херсонский я, с Новороссии, – кивнул летчик.

      – Так вот почему поляков не любишь.

      – А что их любить? Чай, не красны девицы, чтоб на Купалу миловаться.

      Штурман поднялся на ноги и заколотил кулаком по двери.

      – Эй, вертухай, веди до параши!

      – Может, тебе еще Глашу привести? – хохотнули за дверью.

      – Открывай или я тебе сейчас под дверью наложу.

      Угроза возымела действие. За дверью затопали, прозвучала пара неразборчивых фраз. Проскрежетали запоры, и на пороге возник молодой поляк с плохими зубами, Виктор Котлов называл его про себя Зимородком. Зимородок повел стволом штурмгевера, поднял один палец и кивнул подбородком в сторону выхода. Все просто и понятно – в сортир по одному.

      – Русский язык они понимают, – Виктор Котлов многозначительно поднял глаза к потолку и пригладил волосы на затылке.

      – Откуда? – подал голос из своего угла Комаров. – Послевоенное поколение, знание языков, кроме польского и немецкого, им не положено. Даже если сослаться на схожесть славянского произношения, слишком шустро они соображают. Слышали, как быстро парашу с Глашей срифмовали?

      – Так двое-то нас и понимают, – вставил Черкасов, – остальные с пятого на десятое.

      – Шустрый ты. Как узнал?

      – А что здесь думать, товарищи офицеры, глядеть надобно.

      Дальнейшему разговору помешала отворившаяся дверь. В комнату вошел коренастый, широкоплечий, бритый налысо, щеголяющий длинной темно-русой бородой партизан. Колоритная личность зыркнула на пленников недобрым взглядом:

      – Проше до дыбы, пан адмирал.

      – А в лоб? – поинтересовался Алексей.

      Виктор Котлов решил не провоцировать драку, поднялся на ноги и, разведя руки в стороны, шагнул к порогу. Здоровяк посторонился, пропуская вице-адмирала, и аккуратно закрыл дверь на железный засов. Два шага по коридору, и Котлова