Черный Белый. Ри Гува

наблюдения. Казалось, что все вымерло, а равнодушные мертвецы продолжали следить из всех щелей, скалясь про себя.

      Вся Сфера казалась единым организмом, который любил поиграть со своей жертвой, прежде чем прихлопнуть ее. Тишина и безлюдье, запах страха и пыли – эти обязательные атрибуты Сферы – давили на меня, разжигая ужас.

      Проходя каждый дом или угол, я невольно отмечала места, в которые можно было сразу вжаться, если вдруг появится патруль. Но, пройдя половину пути, никто – ни мертвец, ни безопасник – на нас так и не набросился, отчего дышать стало чуточку легче. Осталась всего пара домов, большой перекресток, затем разрушенный забор со старой церковью, и за ней – долгожданная прореха в безупречной стене, как дар для хулиганов и нарушителей порядка… и для нас.

      Я прокладывала путь самая первая, за мной были брат и мама, которые ни разу не отпустили руки друг друга после выхода из дома. Стыдно признаться, что я ревновала из-за этого, но это так. И даже не знаю, кого к кому, ведь выглядело это так, что они вместе, а я сама по себе. К маме претензий не было – она никогда меня не любила, – а вот брата я считала ближе к себе, чем к ней..

      Мама выглядела так, как будто ее могло стошнить в любой момент: бледное мраморное лицо с остекленевшими глазами делали ее похожей на безупречную красивую статую. Маленькая коварная тварь ликовала у меня в груди, видя ее слабой, потому что она всегда была главная, и всегда делала из меня козла отпущения. Мне было стыдно за эту тварь внутри меня, но я не могла дать ей большую волю, потому что какая-никакая, но эта женщина была моей семьей.

      Погрузившись в мысли, которые меня пугали, стыдили и захватывали одновременно, я и не заметила, что замедлила шаг, что не могло не насторожить Дэйтона.

      – Что такое? Патруль? – встрепенулся он.

      – А? Нет! Я просто… задумалась. – пробурчала я.

      – Очень вовремя, дорогая! – фыркнул Дэйтон. – А ты не могла бы позже заняться этим дерьмом, раз уж втянула нас в приключения?! Давай дойдем до пункта А, а после вместе подумаем о жизни, идет? Теперь двигай своей задницей, черт возьми! – он практически орал шепотом.

      То, как мой братик справлялся с пневмонией и стрессовой ситуацией, не могло не восхищать. Находясь на грани обморока, да еще и с полуживой мамой позади, он умудрялся дерзить, но такого я его знала и любила.

      Дойдя до угла последнего дома перед большим открытым перекрестком, я запаниковала: мы на нем как в чистом поле среди ясного дня, но по-другому не пройти. Дэйтон взял меня за руку, ниже локтя – он хотел пройти вперед.

      Для того чтобы ему встать во главе нашей процессии, пришлось перенять у него мамину ладошку. Сказать, что мне стало неловко от этого – значит, ничего не сказать! Но мама как будто и не заметила подмену.

      Дэйтон подошел к самому углу дома и, оглядев все стороны развилки, шепнул:

      – Вроде никого, но я не вижу вдали. Там нет фонарей.

      – Хорошо! Идем! – также приглушенно ответила я.

      – Стой!