Черный Белый. Ри Гува

нуть настоящему владельцу.

      – Прошу тебя, мам, я объясню все позже… но сейчас нам нужно уйти…

      – Лекса! Ты с ума сошла?! Что ты делаешь? – она уже открыла глаза, нахмурив брови. Помню – в детстве я очень боялась, когда она делала такой взгляд, так как это не предвещало ничего хорошего.

      Бросив сумку на пол, я подбежала к ней. В это время Дэйтон начал постанывать и ворочаться на своем матрасе в другом углу комнаты.

      – Мам! Послушай меня! Нам нужно срочно уходить! Пожалуйста! Просто… ты можешь поверить мне? Пойдем! – на разговоры не было времени, тем более я знала, что одним объяснением тут не обойтись. При всем своем уважении ко всем законам Сферы, мама будет в ярости из-за того, что произошло.

      – Что ты сделала??? – кажется, до нее дошло, – Лекса! Что ты натворила?! – к счастью, она встала с матраса, но неодобрительно пронзила меня ледяным взглядом.

      Пока мама гневно испепеляла меня голубыми глазами, я, честно, не понимала, почему нельзя просто поверить родной дочери?! Дэйтону она всегда верила, что бы он ни ляпнул.

      – Я пытаюсь спасти брата!

      – Каким образом?! Убегая из нашего дома?

      – Мы не из дома убегаем, мам! Мы убегаем из Сферы.

      Оглушительная тишина, будто громом ударила по комнате. Мамины глаза стали круглыми, а ее дыхание мог услышать даже глухой.

      – Алексия Ройс! Ты сейчас же остановишься и скажешь, что, черт возьми, случилось?! – если мама повысила голос, то мне стоит помолиться, чтобы брат проснулся как можно скорее.

      Если сказать ей, то будет бешеный скандал, если не сказать, то она не двинется с места. Что ж?! Первый вариант показался мне наименьшим из зол.

      – Я украла кое-что… из больницы… для Дэйтона. И, так вышло, что меня увидели. И теперь вопрос времени, когда они опознают меня по камерам и придут сюда.

      Столько чистого ужаса в глазах мамы я никогда не видела. Мне даже на секунду показалось, что это я целиком и полностью была виновата во всех наших бедах, в нашей жалкой жизни, и в самой катастрофе, которая обрушилась на мир двадцать два года назад. Я даже на секунду испугалась, что она сейчас ударит меня, но, к счастью или сожалению, у нас не было времени подумать об этом. Необходимо было собрать самые нужные вещи, ну или то, что успеем, и уходить, пока мое лицо не включили в список преступников по всем базам Сферы.

      Я уже положила немного одежды, щетку и пасту. Вот и все! Я собрала все свои вещи. Ах, да, еще фонарики: три штуки, как полагается, на каждого члена семьи по одному.

      Повернувшись к маме, у меня непроизвольно вырвался разочарованный вздох, так как она даже не шелохнулась. Она просто стояла на том же месте, и единственное, что изменилось – это взгляд: из осуждающего он превратился в испуганный и пустой. Подтверждением этому стали также руки, безжизненно повисшие вдоль тела.

      – Мам, давай ты мне скажешь все это позже, когда мы будем в абсолютной безопасности, потому что сейч…

      – Какого черта тут происходит? – раздался хриплый голос Дэйтона, который, видимо, только что открыл глаза.

      Посмотрев в эти глаза, у меня кольнуло в сердце. Они были воспаленные, и создавали ощущение, что он плакал, хотя я знала точно, мой брат не делал этого… никогда, наверно… даже когда был маленьким. Хотя сейчас я бы с радостью приняла тот факт, что мой девятнадцатилетний брат рыдал в свою подушку, чем реальную причину его больного вида.

      Согласна гореть в аду за то, что поднимала его с пневмонией, но другого выхода для него не было. Он также был под угрозой, потому что именно для него были лекарства, которые я украла. И в базе информации были сведения о том, что Дэйтон тяжело заболел, поэтому ни у кого не возникло бы вопросов насчет предназначения украденных лекарств.

      – Прости, Дэйтон, но нужно уйти подальше до рассвета, пока это возможно. Безопасники, возможно, уже ищут нас.

      Мыслительные процессы завибрировали в его недоуменном взгляде, а я достала из своего кармана три баночки, и бросила одну из них Дэйтону.

      За несколько секунд лицо брата превратилось из вымученного сонного в напряженное. Он сразу же откинул одеяло, и начал натягивать уличную одежду. Я видела, что ему больно и плохо, но сейчас я была горда им, и мысленно поблагодарила за поддержку, когда он открыл баночку с таблетками, и проглотил одну, продолжая натягивать штанину.

      – Мы с Дэйтоном никуда не пойдем! – надменно заявила мама. – Если ты что-то натворила, мы сможем договориться. Ты сдашься отделу безопасности, и они все поймут. Дэйтон! Ложись обратно! Тебе лучше лежать!

      Брат не обратил абсолютно никакого внимания на ее слова. Когда, вместо того, чтобы лечь обратно, он протянул ей рюкзак, мама так удивленно уставилась на его протянутую руку, что Дэйтону ничего не осталось кроме как закатить глаза. Когда он начал говорить, было очевидно, что брату дается это с трудом: кашель мучал его, и поэтому голос звучал хрипло и медленно.

      – Мам, если ты собираешься идти в ночной рубашке, я не против, но наверно ты замерзнешь. Собери рюкзак, пожалуйста. Мне нелегко часто наклоняться.

      Это