Карма. Серия книг «Люди из шкафа». Часть четвертая. Наталья Москалева

мучиться, бояться. А знаете, что?! Я не буду пока горевать! Так и скажу себе:

      – Мне некогда об этом думать сейчас. Лучше я подумаю о жизни, – мне надо сейчас ее жить.

      Нет, он об этом не размышляет. Он так живет. Каждый день на краю пропасти – об этом очень страшно думать! Но пропасть сама приходит. Накрывает леденящим осознанием, закладывает уши, закрывает мир. Там в пропасти – его смерть. Он пока еще по эту сторону от нее. Но уже как буд-то готовится прыгнуть. Как буд-то нет больше выхода. Кажется ему, что ничего, кроме пропасти у него больше нет. Он смотрит в пропасть, наклонившись над ней, и не видит в ней жизни:

      – Я бесполезный пустой человек. Другие люди могут принести пользу. А мою пользу никто не берет. Я никому не нужен. И не нужны мои творения.

      – Ты сам не даешь себе права на жизнь?! – возмущается пока еще живой разум.

      Но тот, к кому он обращается, кажется, не слышит ничего:

      – Зачем мне дали эту жизнь, если я в ней ничего не могу сделать?! – продолжает собственную мысль убитый горем человек. Он не видит пока разума. Разума здесь нет.

      – О Боже! Он не берет свою жизнь! Как такое возможно?! – разум хватается за голову руками и мечется от собственного бессилия. Он все понимает. Но как это донести до обладателя?

      – Ты не берешь Божий дар?! Дар природы, который возникает не для каждого. Шанс быть – один на миллионы или даже миллиарды несостоявшихся жизней, он достался тебе, а ты его не берешь. О Боже, что с этим делать?! Ты, человек, ждешь, когда тебя позовут, оценят, выберут, но разве выбора самой жизни тебе мало?! Так ты, убогий человек, не умеешь ценить жизнь! Как можно вообще о чем-то говорить?!

      – Ты умер, не успев родиться, – слышен голос самого сильного желания. – Оно, это желание, большое, эгоистичное, видит только себя. – Коль меня нет, так, никому не быть! – и заслоняет саму жизнь. Оно вопит о том, что человек, конечно зря живет, он ничего не значит для других, никто на него не обратит внимания, не заметит его старания и труды, и он никогда не получит человеческого ничего: ни благодарности, ни признания, ни ощущения отдачи. Людям будет все равно до героя повествования. Он как буд-то сидит один в прозрачной комнате: всех видит и все его видят, но это не имеет значения. Человек бессилен. Да, да, именно это испытывает тот, кто по настоящему лежит у смертного одра и думает о прошедшей жизни и о закончившихся возможностях…

      – Ага! – поймал мысль «на слове», включенный мозг. – Он не всегда враг. Он бывает другом. Им просто нужно уметь управлять. Но об этом потом. А сейчас, как единственная соломинка, ум пытается бороться за остатки того настоящего, живого, что есть в человеке:

      – Ты сейчас не лежишь у смертного одра! Ты сейчас живешь! Но однажды будешь там в действительности. И тогда по-настоящему ничего не сможешь больше сделать – вот когда будет горько. Но сейчас-то ты в реальности – можешь!

      И, кажется, этот сильный, самый разумный на свете глас, был услышан. Человек