Если меня не станет… Погибая – остаться. Элизабет Гафри

не было времени.

      Признаться честно, член я увидела первый раз в жизни и более мерзкой картины не видела никогда.

      Вокруг кровати валялись пустые бутылки из-под водки, окурки и кое-где даже шприцы. Не инсулиновые, как у наркоманов, а обыкновенные. Видимо, дед изредка колол женщину ввиду ее болезни.

      У изголовья его кровати стояла табуретка с литровой банкой, до краев наполненной окурками и залитая водой. Стояла она уже очень давно, так как вода коричневого цвета издавала уничтожающий запах для моего обоняния. Возле банки были приоткрыты шпроты, но судя по запаху, тоже давно стухли.

      – Чего смотришь-то так? Налила бы, а… – просипел дед.

      – Трусы подтяни, – разозлилась я.

      Надо проваливать отсюда, но вот куда, не знаю. Дом оккупирован пьяным Игорем, ближайшие соседи были избиты тем же Игорем, когда он искал эту наркоманку. А он когда выпьет, оказывается очень буйным, о чем я раньше и не подозревала.

      – Лика! – услышала я жуткий вопль снаружи и, не утерпев, выглянула в окно, что было над изголовьем у женщины.

      По маковому полю бежал Игорь с топором. Картина не для слабонервных. Руки так и затряслись, а сердце зашлось от резко выброшенного адреналина. Неужели меня сейчас убьют? Не хотелось бы мне так умирать, только не здесь.

      Раздался жуткий скрежет железа, а после пугающий стук кулака в дверь, которую я минуту назад закрыла.

      – Открывай, мокрощелка!!! Открой, я знаю, что ты там, маленькая дрянь. Что ты сделала с ней?

      Сердце прыгало где-то в горле, когда я поняла, что по двери уже приложились топором. Дверь деревянная, долго не продержится. Ужас накатил волной, что делать?

      Удар за ударом. Дверь уже ходила ходуном. Дед попытался подняться и даже что-то возмущенно сказал, но тут же попятился и снова рухнул на кровать. Я не слышала, что он говорил, мне было так страшно, что я сжала челюсти и опять чуть не заорала от боли. Глаза метались по полу в поисках какого-нибудь железного прута или чего-нибудь, чем можно защищаться. Хоть что-нибудь, но, как назло, на полу были одни бутылки. Ни прута, ни топора – ничего, чем можно огреть Игоря. Да и как с ним бороться, когда он тяжелее меня в несколько раз? Первые щепки полетели мне под ноги, и появился его бешеный глаз в щели:

      – А-а-а-а, я знал, что ты тут. Сейчас я выну тебя из этой дыры, и ты поплатишься за то, что сделала, мокрощелка! – рычал он мне в проделанную дыру.

      Паника залила меня с ног до головы, прокатываясь волнами по всему телу.

      – Мамочки, – просипела я, заливаясь слезами, – что же делать?

      II

      10 июня 2000 года. За два месяца до этого…

      – Мам, смотри, как красиво, – позвала я ее, кружась возле зеркала и смотря на свое выпускное платье слоновой кости. Девятый класс – это серьезно, и на выпускной у меня были серьезные планы.

      Мама подошла ко мне сзади, уставившись на наши отражения.

      – Микуся, какая ты у меня уже взрослая