Зачем нам враги. Юлия Остапенко

вышел из столбняка.

      – Сбейся! – крикнул он. – Не косарь его!

      Все взгляды тут же устремились к нему. Натан стоял, широко расставив ноги и стиснув кулаки. Молниеносный взгляд главаря он выдержал без малейшего труда.

      Получилось.

      – Ты корешовый? – помедлив, спросил главарь. Странное дело: заговорив на языке, куда более привычном для его среды, чем витиеватая речь, которой изъяснялся перед тем, он стал намного менее самоуверенным. Не так уж давно разбойничает, понял Натан и презрительно бросил:

      – Сам сечешь, кто по жизни так трендит. Чай, не цивлы.

      Разбойники принялись мяться, явно смущенные. Главарь пристально смотрел на Натана, по-прежнему крепко держа эльфа за волосы. Глориндель перестал дрожать, хотя кровь все так же хлестала из раны, и поднял глаза: в его взгляде боль смешивалась с непониманием.

      – Чьим значился? – спросил главарь.

      – Алана Джойса.

      – Их же подрали всех давно.

      – Кого подрали, кто сдрапал. Мне подфартило.

      Главарь помолчал, жуя губы. Потом проговорил:

      – Я с ним корешался. Знатный был варьят.

      – Самый знатный, – спокойно сказал Натан. Главарь кивнул с уважением. Боги, только бы эльф сейчас ничего не ляпнул. Впрочем, кажется, сил у него на это не было. Натан помолчал, потом шагнул вперед – его никто не остановил – и произнес: – Знамо, дувал по ветру не кидают. Но я тебя по чести Джойса прошу. Как бражеля.

      Поднялся шум. Бандиты бормотали, а некоторые и выкрикивали, что только щенки выпускают добычу, когда она уже в руках. Главарь молчал, судорожно оттягивая голову эльфа и глядя Натану в глаза. Его рука с окровавленным ножом была опущена. Наконец он крикнул:

      – Хари прикрыть!

      Разбойники мгновенно умолкли. Отличная дисциплина… Странно, а ведь и не подумаешь с виду. Кажется, просто местное мужичье на большую дорогу пошло…

      – По чести Джойса, – сказал главарь наконец. – Как бражелю.

      Он отпустил эльфа и пошел прочь, на ходу вытирая нож. Разбойники, ворча, расступились, отошли от стреноженных коней, один за другим нырнули в густую листву кустарника. Один из них задержался и молча протянул Натану его меч.

      Главарь шел последним – у самой кромки дороги он обернулся и насмешливо помахал зажатым между пальцами куском эльфийского уха.

      – Оставлю на память, – без улыбки сказал он и исчез.

      Натан дождался, пока перестала колыхаться листва, и медленно подошел к повисшему на веревках Глоринделю. Тот пытался выпрямиться, но, кажется, ноги его не держали.

      – Что ты… стоишь… – прохрипел эльф.

      Натан смотрел на него, вспоминая, как он бил по лицу мальчишку-конюха. Каким был тогда его взгляд – тогда, и раньше, когда он бил и унижал других людей, встречавшихся на его пути, и позже, когда взглянул на Натана с лестницы, прижимая к себе рыжую шлюху, и сказал: «Убей его». Каким он был… холодным, безмятежным, удовлетворенным… Точь-в-точь таким, как взгляд Натана в