Несвоевременный человек. Книга вторая. Вера. Игорь Сотников

взглядом смотря друг на друга, что даже страшно себе задать вопрос о том, как они после таких взглядов смогут посмотреть друг на друга как-нибудь потом при встрече. Или они не рассчитывают выйти отсюда, как минимум вместе.

      И тут капитан Вернер проявляет свойственную ему ловкость. – Господин Спински, – обращается к Спински капитан Вернер, – мне, кажется, что это пока что ваш кабинет, и значит, к телефону подходить ваша обязанность, тем более вы к нему ближе всех находитесь. – И Спински мог бы в два счёта поставить под сомнение приведённые капитаном Вернером аргументы, – самый главный и вообще неоспоримый аргумент, пистолет, ещё находится у него, – но он действительно ближе всех находится к телефону, на расстоянии вытянутой руки, а с очевидностью не поспоришь, и Спински, глубоко выдохнув, берёт трубку. Откуда немедленно начинают доноситься принижающие достоинство Спински реплики.

      – Вам не страшно заставлять меня ждать? – страшным голосом звучит страшный вопрос. И Спински до сглатывания слюны, набежавшей так быстро, что в пору было захлебнуться, до холодного озноба в спине становится страшно – при этом его неожиданно посетила мысль о том, как было глупо злиться на капитана Вернера за то, что он повёл себя столь строптиво. И Спински, в нервном запале забыв, что он разговаривает по телефону, согласно кивает головой. И хорошо, что на той стороне трубки находятся люди догадливые и разумные, и там ещё больше не озлобляются на такой безответный ответ Спински.

      – Ладно, мурло, прощаю. – Говорит голос из трубки и в душе Спински всё теплеет. – Да, кстати, отличная идея. – А вот эти слова человека из трубки трудно понять, и совсем неясно, к чему и к кому они относятся. Правда Спински не до того, чтобы в этом разбираться, а если в них нет конкретики, то он о них и вспоминать не будет. А вот как только в его уши потекла конкретика, да такая мало ему понятная и совсем не объясняемая её говорившим, то Спински опять начал растекаться в растерянности, вслед за собой погружая в мрачные мысли всех находящихся в кабинете людей. Которые при виде такого чувствительного поведения Спински, только напряглись и даже не подбодрили его взглядом сочувствия, – столько нервов, вот и начал сдавать старик, – а как-то неожиданно, вдруг озлобились на капитана Вернер.

      – Вот же сволота, – все были вот так едины на его счёт, – лень ему оторвать свою задницу от стула и подойти к телефону. – А вот зачем им всем вдруг захотелось, чтобы к телефону подошёл капитан Вернер, то ответ на это нужно было искать в слишком эмоционально-подавленной реакции Спински на то, что ему говорят в телефон. Это так сказать, их ещё больше угнетает и подавляет. А вот на униженного и придавленного капитана Вернера им было бы не так за себя сочувственно и горестно на себя смотреть – капитан своей потерянностью и раздавленностью сглаживал бы все эти углы мрачных ожиданий от новостей из телефона.

      – Позови