Каждому аз воздам!. Александр Хан-Рязанский

что это правильно, бить спящих людей сапогом по голове? Ты, сучонок, действительно решил, что твое поведение подобным образом, по воровским законам, не считается подлым поступком?

      – Имею право, мы воровская масть!

      – Какие вы воры, вы стервятники и вас надо повсеместно истреблять, честные воры такой беспредел среди арестантов не приветствуют. Да кто бы он ни был, это же все-таки человек, пусть виновен, пусть проигрался, но он не должен подвергаться таким пыткам и унижениям. Ты падаль, и ты не должен жить на этом свете, твой жуткий смрад разносится далеко вокруг и отравляет жизнь нормальных людей.

      Ответить Овес не успел, Шульга сверху вниз ударил в это ненавистное лицо со всей силы. Овес тихо хрюкнул и, как в замедленном кадре, повалился на пол. Двигаясь дальше, по ходу, он ребром ладони проломил ему кадык и тот замолчал навеки. Старшего Попика он убил ударом в сердце открытой ладонью, а младшему, для начала сильнейшим ударом ноги в промежность устроил знатную яичницу, а когда он жутко заверещал и схватился за причинное место, просто руками переломил его цыплячью шею! Весь барак смотрел на это смертоубийство, но никто не проронил ни слова. Молча поднялись с нар Володя Назаров и еще трое политических. Они оттащили труппы в закуток, потом оставшуюся брагу разлили по одежде, переворошили все их постели и измазали кровью два кирпича, которые для жара, лежали на печке-буржуйке. Так же молча, они улеглись на свои места и затихли. Шульга вымыл руки и тоже, не проронив ни слова, лег на нары. В бараке повисла гнетущая тишина. И тут вдруг, в звенящей тишине в дальнем углу раздался тихий хлопок, потом еще один, потом два, три и весь барак, а там было больше двух сотен человек, дружно захлопал. Володя Назаров привстал и тихо шепнул на ухо Шульге, – Сэр, аплодисменты в вашу честь! Вы это заслужили сударь, надеюсь, не найдется сучонок, который донесет этот акт возмездия куму! А здорово у тебя, получается, драться, где научили?

      – Жизнь несчастная научила! Рано утром Володя Назаров, как бы невзначай, подошел к двум шестеркам и между делом предупредил, что если вдруг, нам покажется, что вам надоела ваша бренная жизнь, то мы это дело можем быстренько исправить и темной ноченькой попросту тихо удавим. И также скажем, что вы поубивали друг друга! Через час, влетел в барак кум, кипеж был вселенский, сначала фирменный кропотливый шмон, потом допрос с пристрастием каждого зека. Все твердили, как под копирку, вот огнетушители, вот брага, вот кирпичи, перепились и поубивали друг друга. Кум, как ни орал, как ни бесновался три дня, но так ничего толком не добился, другие твердили, что спали и ничего не видели. Трупы днем отнесли на проходную вахту и жить стало чуть спокойней. Ворье притихло и ждало перемен. И они дождались! Осенью вышел известный приказ Сталина, о фильтрационных лагерях и принудительной высылке неблагонадежных из прифронтовой зоны и все очень сильно в лагере изменилось. Сюда стали прибывать люди, ни каким образом не связанные ни с политикой, ни с блатным миром. Это был контингент