Обсидиановое зеркало. Кэтрин Фишер

      Но, признаюсь, я настолько ошеломлен, что часами просто сижу в своей комнате и смотрю на дождь за окном.

      Что мне делать с этим вселяющим ужас знанием? Осмелюсь ли я вообще когда-нибудь его использовать?

Дневник Джона Харкорта Симмса.Декабрь 1846 года

      Молодой человек вышел за дверь и надел черную фехтовальную маску. За сеткой тяжелой маски он почувствовал себя иначе.

      Она сделала его загадочным, гибким и опасным.

      Она сделала его актером.

      И убийцей.

      На нем был костюм Гамлета – акт пятый, дуэль с Лаэртом, – и рапира в руке. Действовать надо очень осторожно. Все могло закончиться плохо, но совсем не так плохо, как ему хотелось. Юноша сделал глубокий вдох и заглянул в зал через застекленную дверь. Репетицию приостановили. Актеры сидели вокруг мистера Уортона, а тот, активно жестикулируя, объяснял что-то Марку Паттену, который играл Лаэрта.

      Юноша открыл дверь, вошел в зал и сразу, как будто кто-то щелкнул переключателем, погрузился в атмосферу, полную голосов, музыки и стука молотков за декорациями.

      Мистер Уортон оглянулся и сердито уставился на него.

      – Себ! Где ты запропастился? – спросил учитель и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Что ж, может, в этот раз все пройдет как надо. Ты проверил – рапира тупая? Не забыл момент, когда должен запрыгнуть на стол?

      Вошедший кивнул и поднялся на сцену. Там было довольно сумрачно – свет еще не выставили, фанерные декорации кренились и отбрасывали длинные тени. В зеркале мелькнуло его отражение. Он успел заметить, что высоковат и костюм ему немного тесен. Глаза в прорезях маски были темные, взгляд – суровый.

      – Готов?

      Юноша вновь молча кивнул.

      – Ну, как знаешь, – буркнул Уортон.

      Преподаватель гуманитарных дисциплин, бывший военный, заметно нервничал и разгорячился. Воротник он расстегнул, а волосы слиплись, после того как Уортон провел по ним потной ладонью.

      – Ладно, ребята. Все готово к прогону сцены дуэли?

      Прогон. Подходящее определение. Гамлет уперся острием рапиры в пол и слегка согнул стальной клинок. Он наблюдал за тем, как на сцену поднимается Лаэрт. Паттен – сынок богатенького папаши. Любитель повыпендриваться.

      – Отлично. – Уортон взглянул на сценарий. – Итак, начинаем с «Моя неловкость вам послужит фольгой…». И, Себ, пусть это прозвучит по-настоящему грустно и благородно. Ты запутался, ты зол. У тебя убили отца, и все, чего ты хочешь, – это отомстить. Но вместо убийцы ты вынужден драться с парнем, которого едва знаешь. Тебе тошно от всего этого, у тебя болит душа. Понятно?

      Молодой человек снова кивнул в ответ. Они даже не представляли, насколько ему это понятно.

      Все заняли свои места. Он ждал за сеткой своей ненависти, его сердце стучало, как вышедший из-под контроля мотор, кожаная оплетка рукоятки уже стала скользкой от пота.

      Уортон тяжело спустился со сцены и занял место в первом ряду. В полумраке зала раздался треск и замигали красные лампочки. Пальцы на эфесе рапиры вдруг окрасились в цвет крови.

      – Извините, – крикнул кто-то из-за кулис.

      – Хорошо. Лаэрт и Гамлет. Дуэль. Двигайтесь точно, как мы вчера репетировали. – Мистер Уортон поправил очки на носу. – Не торопитесь.

      Паттен занял позицию перед противником.

      – Хоть сегодня сделай все как надо, придурок, – шепнул он.

      – Сделаю, мало не покажется.

      Ответ прозвучал очень тихо, но угрожающе.

      Паттен выпучил глаза:

      – Что?..

      Но юноша в костюме Гамлета уже поднял рапиру и начал поизносить текст:

      – Моя неловкость вам послужит фольгой, чтоб мастерство, как в сумраке звезда, блеснуло ярче.

      – Вы смеетесь, принц, – зарычал Лаэрт.

      – Клянусь рукой, что нет.

      Опоздавший шагнул вперед. Дальше – рукопожатие. Он с такой силой сжал руку Паттену, что чуть не сломал ему пальцы.

      – Какого черта. – Паттен отступил на шаг. – Ты не Себ!

      Юноша улыбнулся и неожиданно для противника замахнулся, чтобы нанести удар.

      Паттен в испуге поднял свою рапиру и завопил:

      – Эй! Идиот! Подожди!

      Фальшивый Себ не собирался ждать и толчком в грудь отбросил противника на декорации.

      Уортон вскочил:

      – Все не так! Ребята! Себ!

      Выпад. Парируешь удар. Атака без остановок. Его вели вперед злость и боль потери. А потом вдруг в голове прояснилось, он почувствовал себя свободным и рассмеялся, дыхание выровнялось, он отбивал удары Паттена и не обращал внимания на крики. Люди выскочили на сцену.

      Уортон заорал:

      – Прекратите немедленно!

      А он подгадал момент и, хладнокровно прицелившись, нанес удар по белой плоти между рукавом и перчаткой противника.

      Паттен громко