Выстрелы на пустоши. Крис Хаммер

ограничусь терруаром. Но все равно спасибо.

      – Ладно. – Опорожнив банку, старик удовлетворенно вздыхает и следом столь же удовлетворенно пердит. – Итак, Мартин, что тебя ко мне привело? Догадываюсь, ты не выпить приехал.

      На губах Мартина мелькает улыбка.

      Дедуля Харрис – поистине отвратительный персонаж и вместе с тем обладает толикой неизъяснимого очарования. Словно для того, чтобы подчеркнуть сей вывод, старикан выразительно чешет яйца. Ну чем не очаровашка?

      – Мистер Харрис, мне говорили, что священник, Байрон Свифт, вас иногда навещал. Это так?

      – А, преподобный. Прекрасный парень, прекраснейший. Симпатичный малый, чем-то напоминал тебя, разве что помоложе. Да, раньше частенько здесь появлялся. Я так расстроился, когда услышал, что он сделал. Вот уж не думал – не гадал, что Байрон так начудит. Казалось бы, джентльмен до мозга костей. Кто тебе стукнул, что он сюда наезжал? Я-то думал, это наш с ним секрет.

      – Так ли уж важно, кто?

      – Нет, пожалуй, нет. Ты ведь не коп?

      – Нет, журналист. Пишу очерк о Риверсенде.

      – Черт. Правда, что ли? Ладно, есть у меня парочка историй, да таких, что у тебя волосы дыбом встанут.

      – Давайте их сюда.

      – Э, нет. Знаю я вашу братию. Взять, например, тебя: приперся, накачиваешь меня вином, думаешь, сейчас всю подноготную тебе выложу. А потом, не успею я прочухаться, как сюда папарацци понаедут.

      Дедуля улыбается до ушей, пеньки зубов выстраиваются в ряд, как гусеницы трактора. Словно для того, чтобы подчеркнуть абсурдность своих слов, он дергает себя за яйца. Мартин тоже ухмыляется и, забывшись, отхлебывает бурды из банки. И снова заходится кашлем: со второй попытки вкус ничуть не лучше. Дедуля довольно хохочет.

      – Так говорите, наезжал?

      – Ну да.

      – Зачем?

      – Без понятия. Должно быть, ради моего остроумия и прозорливости… а может, душу мою хотел спасти.

      – Харрис, я серьезно. Что ему тут понадобилось?

      – Ну, иногда мы просто языки чесали. Пили самогон, курили травку. Но в основном ради стрельбы.

      – Стрельбы? Вот как?

      – Угу. Он любил пострелять.

      – А заодно выпить и покурить травки? Хорош священник!

      – Это ты верно заметил. К тому же, как зальет в себя немного, сквернословил что твой пьяный матрос. И все равно отличный был парень. А еще никогда не пил и не курил во время стрельбы, только после.

      – Занятно. Вы тоже с ним стреляли? И про какую стрельбу речь? По мишеням?

      – Нет, не стрелял. Как-то раз пошел было с ним, но Байрон предпочитал обходиться без компании. В основном, бил кроликов. Еще воробьев – прямо в воздухе, я сам видел.

      – Воробьи? Ух ты! Должно быть, чертовски хороший стрелок.

      – Чтоб мне провалиться, Мартин, верно подметил! Стрелок от Бога. Никогда таких не встречал. Эти ружья… он будто с ними родился. Видел бы ты его в деле! Бывало, как войдет в раж и – «паф-паф-паф!» У мухи крылья отстрелить мог! У него был «двадцать второй». Знаешь, что это? «Мелкашка». Он говорил, из нее попасть трудней. И никогда не охотился на кенгуру, считал это слишком простым.

      – Сколько