Время шутов. Виктор Николаевич Кустов

Мужчине всегда нужен повод для того, чтобы уйти?

      ЖУРАВЛЕВ (после паузы). Иначе его будет мучить совесть…

      Пауза.

      НАДЯ. Я уйду завтра.

      ЖУРАВЛЕВ. Ты меня совсем не любишь.

      НАДЯ. Это еще одно оправдание.

      ЖУРАВЛЕВ (решительно, вставая). Я действительно подонок, прости меня, Надя. Я должен прямо и честно сказать, а не юлить, как нашкодивший юнец. И не искать себе оправдания: Маша хочет ко мне вернуться… Она бросила Кузьмина, уже давно бросила. Сегодня я был у нее.

      НАДЯ. Я догадалась.

      ЖУРАВЛЕВ (подходит к ней, хочет дотронуться, но останавливается). Чувствую себя подонком… Почему? Я люблю Саньку с Вадимом, люблю Машу, ты не смогла мне их заменить… Ведь будет лучше и тебе, если мы расстанемся… Скажи откровенно – ты ведь не любишь меня?

      НАДЯ (поворачиваясь, после паузы). Нет.

      ЖУРАВЛЕВ. А любила?

      НАДЯ. Нет. (Усмехаясь). Успокойся, пусть не мучает тебя совесть… Я нисколько не жалею, что ухожу…

      ЖУРАВЛЕВ. Я, конечно, эгоист… Но все-таки мне хотелось бы, чтобы ты меня любила… Хоть чуть-чуть…

      НАДЯ. Я не знаю такой любви: чуть-чуть… Нет, Журавлев, я тебя просто жалела.

      ЖУРАВЛЕВ. Просто жалела. (Походит к столу, перекладывает книги, идет к выходу, нерешительно останавливается). Я пойду?

      НАДЯ. Иди.

      ЖУРАВЛЕВ. Может я не приду завтра.

      НАДЯ. Как хочешь.

      Журавлев уходит. Надя медленно идет к дивану, опускается на него и, уткнувшись в спинку, негромко плачет.

      ДЕНЬ СЕДЬМОЙ

      Картина первая

      Квартира Юры. Какое-то странное ощущение неуюта и печали. На телевизоре портрет улыбающейся Марины. Длинный стол, ничем не прикрытый. За столом напротив друг друга Надя и Юра. Он в черном строгом костюме, она в черном платье.

      НАДЯ. Ну вот, теперь ты знаешь обо мне все… А как все случилось? Мы с тобой тогда совсем и не поговорили…

      ЮРА. Она была пьяна, за рулем. На повороте, на обгоне, машина врезалась в грузовик…

      Пауза.

      НАДЯ. Одна?

      ЮРА. Водитель грузовика не пострадал. А Сергей… С ней был Сергей, отделался ушибами.

      НАДЯ. Прости, я не знала…

      ЮРА. Не думай, что мне больно говорить об этом… Последнее время мы уже только делали вид, что живем вместе. Она все время куда-то раскатывала на машине… У нее были любовники… У нее всегда были любовники… Ты ведь знаешь.

      НАДЯ. Нет.

      ЮРА. Кажется, самое серьезное у него – сломанная ключица… Тебе это интересно?

      НАДЯ. Нет. Я его не любила. Обидно, что поняла это тогда, когда ничего уже не изменишь… Я любила тебя, только почему-то не могла этого понять. Думала, что жалею…

      ЮРА. А я понимал, но ничего не мог сделать. Опьянение юности, что ли. Ты уходила к Сергею, а Марина крепко держала меня. И как по инерции, как во сне – вся жизнь, до вот этого нашего разговора…

      НАДЯ. Почти десять лет мы не могли разглядеть друг друга. Какая-то жестокая нелепость.

      ЮРА. Да, Лешке уже восемь.

      НАДЯ. Хороший мальчишка, и похож на Марину…

      Пауза.

      ЮРА. Ты была в институте?

      НАДЯ. Да. Меня берут.