.

вот тогда и покажу кобальт всей деревне. Пусть видят, что есть он еще, не сгинул в пучине времени.

      – Тебя заберут в большой город? – встревожено спросила младшая сестра.

      – Не знаю. Может быть. Всех, кто слышит Песнь Земли, забирают в Драконью столицу. И золотых, и серебряных, и изумрудных. Всех. Я думаю, кобальт им нужен. Он как драгоценность, которую нельзя упустить.

      – Ты уедешь, и мы больше не увидимся? – девочка почувствовала, как слезы скапливаются в уголках глаз.

      – Нет! Что ты! Дэни, ни в коем случае! Я обустроюсь в городе и заберу вас к себе. Маму, отца, тебя.

      – Безумную тетю Бренну? Я ее боюсь! И не хочу с ней жить!

      – Нет, – рассмеялась Тамилла, – тетю Бренну я с нами не возьму. Она живет в другом Уделе. Пусть там и остается, – склонившись к сестренке, заговорщицким тоном произнесла, – к тому же, я ее тоже боюсь.

      И сестры задорно рассмеялись.

      Тетя Бренна, старшая сестра отца, так и не вышла замуж, оставшись в старых девах. Может, дело было в том, что природа не наградила ее красотой девичьей, словно в насмешку поставив в пол лица печать темную – пятно родимое, а может в том, что с детства раннего была не в себе Бренна. Все бормотала, да наговаривала, вопросы теням задавала, да смотрела на огонь часами, как завороженная. Потом пропала из деревни, скиталась по миру, пытаясь найти свой уголок, да видать не получилось, потому что спустя много лет, вернулась на родину. И состарилась она раньше времени, в свои пятьдесят выглядела, как старуха древняя. Ходила по деревне, детей пугала видом своим безумным. Так что даже присказка появилась для отпрысков непослушных: "не ляжешь спать, Бренну окаянную позову, с собой тебя заберет". И боялись детки, обходили тропами, да улицами соседними, лишний раз опасаясь на глаза ей показаться. Жила она в домике маленьком с крышей покосившейся да крыльцом скособоченным, скрипевшим на все лады. На отшибе от остальных домов, почти под сенью Беличьего леса. Хотел как-то отец девочек забрать непутевую сестру к себе, чтобы век свой доживала, но отказалась она. Захлопнув дверь перед его носом, разразилась угрозами да проклятиями, так и не пустив за порог.

      Осерчал отец и с тех пор больше не общались они. Он говорил всем, что нет у него более сестры, умерла она. Года три уж минуло с тех пор, как виделись последний раз, и никто не грустил о ней, вспоминая лишь изредка, когда к слову приходилось.

      – Я приду смотреть на тебя! – воодушевленно воскликнула Дэниэль.

      – Конечно! Я помашу тебе, когда меня вызовут к Чий-Маану.

      – Не забудешь? – подозрительно спросила девочка.

      – Не забуду.

      – Обещаешь?

      – Обещаю, – едва скрывая улыбку, ответила Тамилла, – а сейчас пойдем домой, вечереет уже. Родители искать будут.

      Взмахнула рукой, и кобальтовые капли устремились к земле, упали на нее яркой россыпью и впитались, не оставив за собой и следа, словно и не было их.

      Сестры поднялись с земли, отряхнули длинные подолы от соринок да пыли летней и, взявшись за руки, направились